Подумав о ресурсах, я полез в меню восстановления корабля и отрубил все, кроме систем связи, вычислительных мощностей, жизнеобеспечения и систем сканирования, которые я ограничил лишь ближним радиусом действия. В космосе этому фрегату уже не летать, а вот осмотреть то место, где он сейчас находится, не помешало бы. Но живой мозг корабля понял команду буквально, и пока я продолжал составлять пазлы, он начал выращивать искусственные глаза системы внутреннего наблюдения снаружи корпуса.
Сигнал о том, что одна из приоритетных задач выполнена, пришел неожиданно, и, смахнув все лишнее, я вывел перед собой результаты. Вырастив глаза на ложноножке, мозг фрегата осмотрелся снаружи и услужливо составил объемное изображение, на которое я сейчас и смотрел. Последнее, что я помню, – это удар в носовую часть фрегата, который полностью снес баки с топливом, но сейчас была изображена лишь корма и часть центральной секции. Конечно, назвать эту изломанную груду металла и искусственных костей кораблем – это, мягко говоря, не корректно. Корпус оказался переломлен в месте стыка центральной и кормовой части. Форма корпуса вся помята и перекручена. Я хмыкнул, так как увиденное подтвердило мою теорию, что мозг корабля как единая система умер, потому что место, где располагалась основная масса нейронов, просто отсутствовала. А то, с чем я сейчас общаюсь, – это уже другой мозг, выросший из остатков нервной системы. Эффект разрубленного червя, когда из двух половинок получаются два червя, я ранее видел только в лаборатории, а сейчас наблюдал воочию, что подтвердило правильность выбора такой концепции.
Остов когда-то грозной машины располагался вертикально, застряв в каких-то конструкциях искусственного происхождения. На вид конструкции выглядели очень ветхими и непрочными. Также кое-где просматривалась порода. Конечно, рассмотреть все в подробностях не представлялось возможным, так как корабль отрастил глаза только там, куда смог дотянуться еще живыми клетками, а также хорошему обзору мешала кромешная тьма. Но это позволяло предположить, что остатки корабля находятся сейчас где-то под поверхностью. Возможно, то место, куда упал фрегат, не было сплошной породой, иначе от него остались бы мелкие части, разбросанные взрывом от удара, а являлось неким подповерхностным сооружением, перекрытия которого замедлили падение. Тем не менее даже такая картина проливала свет на происходящее. Я смог объединить составленные мной пазлы из разведанных моим воинством инвалидов областей с той картинкой, которую передал мне корабль. Теперь у меня была хоть какая-то точка отсчета координат. Как оказалось, многие тараканы и пауки находились вне корпуса, разбросанные как вокруг, так и по ходу движения корабля вниз. Но оставались еще два вопроса: если мои догадки верны, то на какой сейчас глубине находится корабль, и где же мое тело?
– А если