Такое, что спалить может дотла.
И Феечке моей теперь уж стало
В лесу иль в шалаше жить, всё равно.
Единственным решающим условьем
Являлось – пребывать возле него.
И молодец готов был сдвинуть горы,
Препятствий учинённых не боясь.
Он все мои задания исполнил
Не сильно утруждаясь – веселясь!
Признаюсь, меня это разозлило.
Я, устрашившись дочку потерять,
Замыслил поручение такое,
Чтоб на плечи нельзя было поднять.
Я приказал ему одним оружьем
Суметь большое войско победить.
А если не сумеет – к моей Фее
Не приближаться и не подходить!
И он ушёл и больше не вернулся,
А девочка моя его ждала.
Плакучей ивой с горя обернулась.
И, увядая, чуть не умерла.
Я ещё слышу стон больного сердца,
Но очень тихо звук идёт теперь.
Прошу, заставь её игрой очнуться,
И сделай это, парень, поскорей.
Боюсь, ещё чуть-чуть и не успеем.
Она засохнет мне наперекор.
Как видишь, лиходейство, что задумал,
Всем вынесло смертельный приговор.
Всели в неё хоть малую надежду.
Мне верится, что парень этот жив.
Я отменил бы сложные условья,
Тем самым эгоизм свой победив».
Давид сказал: «Тогда веди скорее.
Я буду рад красавице помочь,
А вдруг биенье девичьего сердца
Звучит, как звук утерянный, точь-в-точь».
В который раз подул на землю Леший,
Все тропки вновь покрыв густой листвой,
Потом ещё раз, но уже сильнее,
Свершая, то по воле колдовской.
Деревья перед ними расступились.
Дорожка глубоко в лес повела,
Подсвеченная нежными лучами,
И с травкой мягкой, что ковром легла.
Идти пришлось довольно-таки долго.
Такой лужайки быстро не найдёшь.
За ягодами или за грибами
Из чувства сохраненья не пойдёшь.
Однако если это вдруг случится –
Захочешь там ещё раз побывать.
В том месте было сказочно красиво,
И вот как это можно описать:
Представьте себе ровную поляну
С густою и цветущею травой.
Среди высоких, царственных деревьев,
Подобный раю, остров небольшой.
Посередине деревце стояло,
В печали ветви опустив свои,
А с них вода слезинками стекала,
В невесело звенящие ручьи.
Но даже эта горькая понурость
Не портила волшебной красоты
Цветущего живого окруженья,
Несущего потоки чистоты.
Заметно было чуткое участье
Щебечущих на ветках певчих птиц,
Ласкающихся рядом зайцев, белок,
Медведей присмиревших и лисиц.
Здесь явно ощущалось единенье
Того, что было в центре и вокруг,
Однако,