Именем народа
В мае 1676 года «лояльное» племя оканичи сообщило губернатору, что поблизости от их селения появились саскеханоки, и получило в ответ уничтожить «немирных» своими силами. Поселенцам отправляться в поход было запрещено, однако Бэкон – это было первым его официальным актом неподчинения – созвал недовольных таким решением, выставил им несколько бочек виски, а затем, естественно, избранный «генералом», двинулся в земли оканичи, где нежданных гостей, изможденных и голодных, встретили удивленно, но очень приветливо. Их накормили, дали отдохнуть, а пока они отдыхали, гостеприимные хозяева сделали все сами. Внезапно атаковав лагерь саскеханоков, оканичи убили около 30 воинов, еще десяток замучили у столба пыток, а прочих (человек двадцать) подарили Бэкону. Рабов Junior, конечно, принял с благодарностью, однако возвращаться назад не спешил: у него были совсем иные планы. Позже его люди честно рассказывали, что «по слухам, у дикарей скопилось пушнины на тысячу фунтов стерлингов, и было несправедливым оставлять в их руках такое богатство». В общем, за день до предполагаемого ухода, во время прощального пира, люди Бэкона, как не без гордости написал он в докладе, «набросились на мужчин, женщин и детей снаружи, обезоружили и уничтожили их всех».
Укрепленный городок, правда, взять не смогли, да и не пытались, но добычи и рабов набрали достаточно и без потерь, – по словам Джереми Уитта, «не убив ни одного враждебного индейца, но убив, обобрав и обратив в рабство множество дружественных», вернулись домой, где были встречены «народом» как герои. С точки зрения губернатора, конечно, это было совсем не так, – Беркли расценил действия Бэкона как «мятеж» (а современные историки именно с этого момента исчисляют начало «восстания»), но от заявлений старого джентльмена «народному генералу», ставшему самой популярной фигурой в Вирджинии, не было ни холодно ни жарко. Напротив, он сам перешел в атаку на Беркли и чиновников колонии, обвиняя их в «любви к индейцам» и «ненависти к честным белым людям», – в связи с чем, дескать, «ни один мужчина не смел убивать индейцев, даже враждебных… пока я не разрубил этот узел, что заставило людей смотреть на меня как на своего друга». Это, конечно, была ложь чистой воды, индейцев и раньше стреляли почем зря, но люди, естественно, верили каждому слову «нашего Ната». Сомневавшихся били. Кое-кому подпустили красного петуха. А сам «народный генерал» тем временем уже позволял себе намекать и на то, что в Лондоне не знают, кому пристойно быть