Это, вообще говоря, какой-то фундаментальный парадокс. Ведь оценивая события февраля 2022 года, положившие начало новому переделу мира, многие специалисты политологического и экономического крыла странным образом пытаются объяснить происходящее внутренним состоянием конкретного человека, его «психологией»: мол, он, «застрявший в Советском Союзе», «дитя холодной войны», «представитель спецслужб» и т. д., «испугавшийся оранжевых революций», «движимый личной паранойей» и «жаждой власти», принимает «безумное решение», «не считаясь с интересами своего народа и будущим всего мира».
Когда это говорят политологи и экономисты, параллельно утверждающие, что знанию о человеческой психике нет места в суждениях об исторических процессах, это вызывает у меня некоторое недоумение. И совершенно неудивительно, что в данном случае они допускают фатальную ошибку: как раз когда речь идёт о конкретном человеке, никакой психологии в исторической науке, в политологии и экономике и в самом деле нет места.
Такого не бывает, чтобы весь мир уверенно двигался в каком-то направлении, а затем один человек, сколь бы могущественным (или, например, душевнобольным) он ни был, дёрнул стоп-кран и развернул эту махину на 180 градусов.
В относительно примитивных сообществах это, наверное, ещё возможно. Но в обществах, с которыми мы имеем дело сейчас, конкретная «историческая личность» лишь выражает, возможно, даже не подозревая об этом, общий вектор от сложения устремлений больших групп людей и интересов тех структур – финансовых кругов и бизнес-гигантов, национальных государств и отдельных социальных страт, – которые они образуют.
Нелепо думать, например, что «СССР развалил Горбачёв». Объяснять события конца XX века таким образом просто смешно. Да, историческая роль Михаила Сергеевича, его политики «перестройки и гласности» была огромной, но по историческим меркам – ничтожной каплей, переполнившей чашу, в которую перед этим были влиты тысячи тонн потребностей, интересов, фрустраций, иррациональности множества различных социальных групп по обе стороны границы потерпевшего крушение государства.
Ни одна бабочка не в силах устроить цунами. Система должна быть уже готова к этому, поэтому подготовительные процессы идут задолго до момента, когда бабочка сделает свой исторический взмах крыльями.
Именно эти «подготовительные процессы» – процессы, прежде всего, психические и, как следствие, социально-психологические, общественные, – должны, как мне представляется, быть приняты во внимание, когда мы говорим о факторах, влияющих на развитие исторической ситуации.
Собственно, вся эта книга, которую я сначала даже планировал назвать «Третья мировая война», и есть то самое прояснение этих подготовительных процессов. В ней я попытаюсь показать, в какие социальные структуры собирается