И вот теперь, когда она освободилась от чужого гнёта, обрела силы действовать самостоятельно, переступив через былые страхи, что же, теперь ей вновь предстояло, как этой несчастной кукле, стать чьей-то марионеткой, счастливо не ощущающей чужой руки в собственном нутре, беззаботно принимающей эту руку частью себя. Как это легко, уговорить себя, что рука эта – дар судьбы, она придаёт тебе сил, позволяет тебе стать чем-то большим, чем просто тряпочка, которую достали из пыльного чулана бытия и выставили всем напоказ, глядите, какое чудо.
Вот Превиос и ждёт, когда чудо вернётся.
С одной стороны не способная стать полноценной без подпитки чужой искрой. С другой – и не представляющая себе жизни без таковой подпитки.
Ни жалеть, ни тем более насмехаться над ней не хотелось.
Тень и сама была ровно в таком же положении, когда покидала это тело. Полная неизвестность впереди и перспективы абсолютного, неизбывного одиночества. Вот когда было страшно, в сравнении с этим грядущее возвращение можно счесть лёгкой забавой, шутливым научным экспериментом. Да и эффектору ли привыкать к подобному – сшить давно разорванное, вернуть уже позабытое, оживить то, что никогда не столько не умирало, сколько не жило вовсе.
Так чего же она боится теперь, замерев на пороге под саркастическим взглядом засевшей внутри ирна чужой искры?
Лёгкое касание пока ещё чужого тела, будто прокалываешь околоплодный пузырь – сначала чувство упругого давления, а потом волна тепла, бегущего сначала к тебе, а потом от тебя.
И тогда Превиос сделала свой первый в новой жизни вздох.
– Сколько меня не было?
– Ты же понимаешь, душечка, что мне это не известно? Я сама только недавно проснулась, моя искра так же не способна воспринимать течение объективного времени в наших привычных единицах, как и твоя.
Кажется, она ни капельки не изменилась с их последнего разговора. Та же вечная клоунада без малейших следов серьёзности.
Впрочем, и без неё обойдёмся.
Сборка эка-тория даже в этом странном мире должна распадаться согласно всё тем же законам, иначе давняя попытка зажечь плазменный тор стала бы последней в жизни пассажиров этой злосчастной шлюпки.
А вот и показатели. Три процента отработавшего вещества при периоде полураспада в десять миллионов лет плюс допуск расхода на пассивный прыжок, который они, по сути, сами себе и учинили при вынужденном проецировании в это безжизненное пространство.
Превиос не поверила получившимся цифрам. Выходит, все приложенные усилия, всё было бесполезно.
– Солнце, тебя что-то беспокоит в увиденном?
– Сотни