И вот астрогатор Ковальский вынужден ворочать своими полупереваренными в криокамере мозгами, в очередной раз вслепую стучась головой в глухую стену умолчаний. Да где же этот квол!
«Астрогатор, твоя взяла, подключаю коммуникационные интерфейсы. Только аккуратнее, ты нам ещё нужен».
Плевать, кому он там нужен.
К удивлению Ковальского, «Эпиметей» пребывал в полной сохранности. Особенно если учесть, как с ним обошлись во время конфликта с Превиос трёпаные дайвера. Астрогатор заскрежетал бы тут в ярости зубами, но капа во рту подобных вольностей не позволяла. Но глядите, и генераторы выдают стабильную мощность, и накопители под завязку. Десантные боты тоже в порядке – идут ровным строем, наверняка большинство на автомате, когерентные синхронизаторы даже на предельных ускорениях превращают любой строй в монолит. Сейчас же они шли с номинальными пятидесятью «же», успешно выписывая по пути пологую дугу равных напряжений ровнёхонько к одному из далёких планетоидов.
Три года субсвета пройдено и ещё полтора впереди, прежде чем необходимо будет предпринимать какие-либо решения.
Так должно быть, но на деле всё обстояло иначе.
«Вывести на гемисферу любые внешние аномалии по небу».
Обратный голосовой канал Ковальский активировать не стал, сейчас ему было не до многословия тупой железки. Просто мысленно потянулся к направляющим, растягивая и выкручивая детализацию гемисферы так, чтобы тяжесть в затылке оставалась в умеренных пределах. А что писк в ушах тут же неприятно усилился, так это уж потерпим как-нибудь.
Куда смотреть, он догадался не сразу.
Пришлось ещё увеличить масштаб и повысить детализацию.
И только тогда Ковальский сумел разглядеть искомое.
Это выглядело как лёгкая рябь на фоновой звёздной засветке. Едва заметное замыливание слабых далёких туманностей там и сям.
И только если наложить сразу весь комплекс сигналов, да ещё и подёргать туда-обратно бегунок, вот оно, родимое.
Как будто два призрачных крыла постепенно уплотнялись со стороны кормы, не позволяя золотому шару «Эпиметея» оторваться, но и не приближаясь в достаточной степени, чтобы приборы астростанции могли собрать о преследователе хоть какую-нибудь существенную информацию.
«Доктор? Доктор Ламарк!»
Да что ж такое, его вечно не дозовёшься.
«Ну чего?»
«Кто-нибудь пробовал посчитать поля вероятности, он же явно по какой-то выборке скачет туда-сюда».
«А ты уже поди решил, что это что-то разумное?»
«Конечно разумное, какие могут быть варианты?»
«Или перед нами некие хитрые эхо-импульсы от того самого фокуса, да даже тупо сбой в программе слежения».
«Вы бы по такой ерунде меня не будили, могли бы и со сменщиком, да, вон, с Рабадом всё порешать».
«А тебе что, самому уже не интересно?»
Ковальский