Вторая – те, кто помогает революции своей глупостью и жадностью, доводя народ до крайностей поведения против власти.
Третья – личности без мозгов, но со связями, властью и большими деньгами. К ним отношение особое. Нечаев советует их шантажировать, овладев их грязными секретами, а потом доить как дойных коров.
– Дальше угадаю сам. Четвёртая – всякие карьеристы, которых можно использовать в своих целях. Пятая, и самая лучшая, они сами – главные разрушители. Но тоже, наверное, по категориям: болтуны и лидеры террористов. Причём болтунов необходимо поймать на каких-то тайнах и скомпрометировать, чтобы возврат к обычной жизни для них был невозможен. Так? – уточнил Струков.
– Почти правильно! Откуда знаете?
– Опыт, милейший, опыт. А что про дам-с данный революционный философ говорит? Как их делит по категориям? Обычно их делят по красоте, деньгам и уму! – поинтересовался Струков.
– У него совсем другой взгляд на женщин, у него их три группы. Первая – глупые, но с возможностями в обществе и высоким неоправданным самомнением. Ими можно пользоваться как третьей и четвертой категориями мужчин. Вторая – преданные, способные, но не дошедшие до истинного понимания общего дела, их он приближает к пятой категории. И, наконец, последняя – настоящие товарищи, принявшие всем сердцем дело разрушения общества.
– Ладно, устал я от твоего напора и твоих категорий. Пусть их жандармское управление изучает. Результат каков, удалось искоренить заразу?
– Не уверен, они очень хитры и умны. Линия поведения у них очень простая. Проникнуть во все сословия и присутственные места, затаиться и ждать сигнала для действий, потихоньку разрушая систему внутри. Сколько их, этих революционеров, и где они засели, никто, кроме них самих, не знает, – доложил сыщик.
– Жалко государя, какие реформы провёл! Отменил крепостное право, провёл финансовую, земскую, судебную и военную реформы. Да много чего сделал! И вот тебе благодарность народа, смертельное покушение, – вздохнул Струков.
– Я с вами согласен, меня не убеждайте! – ответил сыщик.
– Ладно, хватит о них, пусть жандармское с ними разбирается. Нам до себя дел много. О себе надо подумать, расскажи, как там у них в сыскном?
Евграф с удовольствием перешёл на новую тему разговора.
– Видите ли, Николай Никифорович, само существование санкт-петербургской сыскной части с 1866 года создало особую школу сыска, которой у нас пока нет. Но я уверен, что под вашим руководством обязательно будет!
– Не льсти старику, не поможет тебе! Но продолжай, очень интересно! – заявил Струков с довольной улыбкой.
Евграф продолжил: «В Санкт-Петербурге накоплен огромный