После отъезда девушки Джованни отсыпался в мягких расслабляющих объятиях Элены. Он привык к ее присутствию в постели, поэтому, когда она поднималась по нужде, всегда был риск, что, несмотря на крепкий сон, скоро он почувствует ее отсутствие, проснется и сквозь сон спросит громким голосом:
– Элена? Ты где?
15
Еще ни разу не было такого, чтобы на этом моменте она не отвечала и срочно не возвращалась в постель, позволяя себя обнять, как ему было удобно, стараясь самой уснуть побыстрее – даже если не было сна.
Она не страдала бессонницей, но иногда сон не шел, как, например, этим вечером, когда в голове роился миллион не очень приятных мыслей. Через некоторое время она поняла, почему ее всю выкручивает, до боли в костях – ей просто необходимо встать, пройтись по дому, попить воды, посидеть в удобной позе и попытаться систематизировать конфуз, творящийся в голове.
Подумать хотелось о многом, но она прекрасно знала, что, если сейчас поднимется, времени на себя будет немного – он возбужден знакомством с Лизой, вечерним сексом не расслабился, и, лишившись тела Элены под боком, проснется через пару минут после того, как она оставит пустой свою часть кровати.
Женщина решила остаться в постели и постараться все же уснуть. Но, как и раньше, ничего не получалось. Его храп, к которому она давно привыкла и обычно почти не замечала, раздражал. Затекла спина и левая нога. Она чувствовала сильнейшую необходимость подняться.
Распрощавшись со сном окончательно, открыла глаза и начала тупо смотреть в темноту, раздражаясь все больше и больше. Ей казалось, что если она сейчас не встанет и не выбросит всю накопившуюся за вечер энергию, то, к чертовой матери, разорвется как атомная бомба!
Тогда она стала подниматься. Джованни среагировал почти мгновенно – попытался положить на нее свою тяжелую руку. «Cazzo, cazzo!» – выругалась мысленно, перехватывая руку, и, осторожно сдвигаясь по миллиметру, стала перемещаться к краю кровати. Бережно расположив руку Джованни на одеяле, она, как дым по сцене, стекла на пол.
Ритм дыхания Падроне не изменился, и она с облегчением поднялась с пола, начав тихонько пробираться в сторону двери. Она могла, конечно же, встать более шумно – как в туалет, например, или как попить воды, но в таком случае он быстрее бы заметил ее отсутствие. Пытаясь подняться бесшумно, она оставляла себе хоть немного больше времени побыть одной. Окна и двери на улицу были закрыты наглухо, и о том, чтобы выйти во двор, даже думать не приходилось – открывая дверь, пришлось бы шуметь. Да, к тому же, за столько лет проживания в семье, ей самой не пришла бы мысль глухой ночью покидать дом.
Очень хотелось двигаться.
Босиком, голая – а она была обязана всегда спать голой, исключение составляли только холодные зимние ночи, Элена проскользнула, как тень, в столовую. Здесь, начав ходить, почти бегать, как животное в клетке, по большой