Майя. Ольга Самсонова

сравнению с выдуманной кем-то виртуальной реальностью.

      Мама этого не выдержала. Наслаждение, во много раз усиленное в «грёзах», в реальности стало угасать. Видимо, было сложно осознавать, насколько настоящее проигрывает виртуальной реальности. Майя не винила маму за решение покончить с этим. Из жизни она ушла буднично, нелепо: отвела уроки, в обед поднялась на крышу образовательного учреждения и спрыгнула. Раз – и всё. Раз – и кончено.

      Дни тянулись, словно нескончаемые полотна ткани, по большей части серого цвета. Майя часами наблюдала, как причудливо извивались дорожки свежевыкрашенной ткани, и воображала, что вокруг – не их цех, а настоящие газоны, живые высокие деревья, и она, словно девочка в красной шапке, с беззаботной улыбкой шагает навстречу новому.

      Как ни надоедал ей стрёкот станков, как ни уставала Майя за день, а в рабочем общежитии было не лучше. Никто из знакомых никогда ничего и не видел, кроме учебных материалов. Истории от родителей тоже мало кто слышал, ведь большинство ровесников Майи выросло в интернатах – чтобы не мешать рабочему процессу. Жизнь молодых вавилонцев в ожидании совершеннолетия вертелась вокруг размышлений о монетах и «Путешествиях в грёзы».

      В пятницу Майя провела после рабочей смены около часа, просто рассматривая облака, стоя на улице. Заходящее солнце красиво окрашивало небеса и бетонные дома Вавилона-3, и Майя в восторге смотрела во все глаза, боясь пропустить детали. Как ей хотелось поделиться этими переживаниями. Она воображала, что можно было бы остановить мгновение: сфотографировать, зарисовать, описать красивыми словами, чтобы все-все восхитились. Но знала, что никто её не поймёт. Наверное, даже Тарас. За всё время, что она простояла как вкопанная, ни один прохожий даже не подумал посмотреть на небо – все смотрели лишь себе под ноги, а когда вдобавок стали косо поглядывать и на неё, Майе пришлось уйти в общежитие.