– Любишь «КиШ»? – спросил Арон у Юры, желая включить «Лесника» – любимую песню многих молодых рокеров.
– Конечно, люблю. Именно «КиШ» была моей первой группой, когда я был очень молод. Не помню… – ответил Юра, – сколько мне было тогда лет. Возможно, лет десять или одиннадцать.
Арон молча кивнул, включив любимую песню Юры. Молодой человек начал усиленно подпевать. Мужчина не ошибся – конечно же, эта песня была у Юры той, на которой он вырос.
Тем временем они доехали до места, где нужно было делать Арону свой фирменный номер. Он сделал свой коронный разворот, мотор взревел, и это до безумия понравилось Юре, который вскрикнул от счастья. Для разворота Арон долго выбирал место. Наконец его внимание остановилось на площади возле здания со статными колоннами. Над самой площадью висели два фонаря, которые так причудливо колыхались от ветра.
Всё это напомнило Арону какой-то эпизод из его прошлой жизни.
Дела шли хорошо, так как первичная депрессия у юноши почти прошла. Осталось только лишь закрепить успех, поговорив с ним о его проблемах дома.
Байкер включил фары. Сумерки потихоньку превращались в ночь. Последние отблески заката закрывало старое здание со шпилями.
– Сейчас поедем домой, – сказал Арон. – Увидишь мой гараж. Говорят, он очень помогает многим рокерам.
– Ну, может быть… Кто знает, – ответил Юра.
Арон чувствовал, что Юра не хочет ехать в гараж: ему безумно нравились скорость и рок на открытом воздухе.
Однако Арон не мог предположить то, что случится дальше в этот прекрасный грозовой вечер раннего сентября.
Что-то резко щёлкнуло в мотоцикле под Ароном, и он внезапно потерял управление. Может, отказали тормоза… о, да, Арон вспомнил, что не чинил свой волшебный байк давно. Наверное, была и какая-нибудь другая причина, о которой Арон не знал. Факт оставался фактом: Арон впервые испугался, оказавшись на этом перепутье миров. Он не помнил, когда пугался так в последний раз. Быть может, это было в ранней-ранней юности, когда ему выбили зуб во время «слэма» на рок-концерте.
Но сегодня страх был гораздо реальнее. Арон пытался не показывать свой страх – иначе какой из него психотерапевт? Как он может предсказывать будущее, видеть прошлое, если сам боится, не зная, что делать в этой ситуации?
Страх для него был давно забытым чувством. Он до конца не осознавал, когда испытывал страх в последний раз. Однако именно это чувство вернуло его в юность. Как парадоксально это ни звучало, именно благодаря страху Арон вновь почувствовал себя молодым.
Арон собрал всё своё хладнокровие и поехал к зданию со шпилями. Краем уха он услышал жуткий треск молнии, которая ударила в самый высокий шпиль.
Сейчас всё должно быть хорошо. Тормоза скоро сами починятся. Это же магический байк…
Или вообще всё это был сон. Не может же быть