Ни слова не понял, но согласно кивнул, словно одобрил действия врачей.
– Ваша мать…
– Она моя тёща.
– Ох, да, простите. – Ничуть не смутившись своей ошибки, опомнился доктор Уэбер. – Вашу тёщу перевели в палату интенсивной терапии, вводим допамин внутривенно и даём кислород. Сейчас её состояние стабильно, жизни ничего не угрожает, но мы продержим её под наблюдением ещё день-два.
– Но она ведь выкарабкается?
– Очень на это надеюсь.
Спасибо за столь детальное заключение, доктор.
– Что могло вызвать приступ? – Поинтересовался он.
С чего бы начать? Она потеряла дочь, её внук страдает синдромом ДЦП и требует слишком много сил и заботы, она устаёт каждый день, будто вагоны таскает, а теперь ещё узнала, что мы угодили в долговую яму размером с Большой Каньон.
– Боюсь, она услышала неприятные новости. А ещё она шесть лет принимает алпрозалам.
Пышные брови доктора сделали резкий вираж вверх.
– Это слишком долгий срок для столь сильного средства. Она делала перерывы?
– Не знаю. Я сам только вчера узнал. Но мне кажется, что она принимала их постоянно.
– Это очень нехорошо. Очень нехорошо. – Задумчиво покачал головой кардиолог. – Они вызывают привыкание и снижают кровяное давление. Могут вызвать тахикардию и мышечные спазмы. Она худела в последнее время?
В отличие от многих женщин, Полин презирала диеты и любила побаловать себя сладким после сытного обеда, так что с аппетитом у неё проблем не было. Но это было до смерти Элизабет. С тех пор я попытался припомнить случай, чтобы она съедала всё с тарелки без остатка или перекусывала пирогом, который пекла для Криса. Я не обращал внимания, потому что был занят своими проблемами. Полин заставляла меня хорошо питаться, но сама не следовала своим же наставлениям. Она и правда похудела. Иссохла, словно цветок без воды, но я списывал это на стресс от потери дочери.
– Она и правда сдала в последнее время. – Удручённо согласился я. – Слишком много на неё взвалилось за эти годы.
– Это всё объясняет. Впредь постарайтесь взваливать на неё меньше забот, – с лёгким упрёком, присущим всем докторам, порекомендовал Уэбер. – И сообщайте плохие новости помягче, а лучше вообще оградите её от плохих новостей. Отныне забота о её сердце – ваша обязанность.
Ещё одно сердце, которое я держал в руках. О котором был не в силах позаботиться.
– Можно её увидеть?
– Пока нет. Она всё равно спит. Оставьте свой номер у поста медсестры, и мы позвоним вам сразу, как она придёт в себя.
Закончив свою пламенную речь, которую он наверняка говорит по пять раз на дню, доктор Уэбер кивнул мне и исчез в неизвестном направлении. Я выдохнул весь воздух из лёгких вместе с тревогой. Она выкарабкается, она поправится. Пока что это было самым главным.
Сообщив