К дочери и мужу неслышно подплыла Фаина.
– Ой, забыла ж сказать, – как ни в чем ни бывало начала она свои сладкие речи, заманчивые. – Денег же я хотела дать внучкам, чтобы съездили с дедом в райцентр и выбрали себе по велику!
Наська и Маришка ахнули, подбежав к бабушке.
О великах девчонки мечтали давно, все просили у Олеськи велосипеды им купить, да только откуда у безработной матери-одиночки такие деньжищи найдутся, на прихоти подобные?
Засим, конфликт самоликвидировался. Утух. Олеся утерла слезы и пошла в дом, а внучки облепили бабушку с двух сторон.
Фаина пересчитывала деньги. Перед нею на столе лежала толстая пачка сотенных бумажек и Фаина считала их. Считала с упоением, с наслаждением и даже тихонько покачивалась в такт своему счёту: вперед-назад.
Слышен был только монотонный ее шепот:
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать.
Шуршали бумажки в руках.
– Тфу-тфу, – поплевывала она на пальчик, чтобы удобнее было листать купюры. Так уж было заведено в их семье: все деньги хранились у Фаины.
Деньги Фаина пересчитывала каждый вечер, аккурат после ужина, когда все домочадцы расходились по комнатам, чтобы укладываться спать. Это было ее любимым занятием.
– Слушай, мама, – робко подошла к Фаине Олеся. – Я тут объявление нашла: срочно продают квартиру в райцентре.
Дрожащими руками молодая женщина протянула матери газету.
Фаина оторвала от стола с деньгами свой затуманенный взгляд. Спрятала стопочку аккуратно сложенных купюр под лежавший на столе платок, платок придавила сверху ладонью.
– И что? – нервно осведомилась она у дочери.
– Цена на квартиру недорогая выходит, – теребила в руках свою правую рыжую косичку курносая Олеська.
– И что, что недорогая? – хмыкнула мать, – Чего мыслишь, от меня-то тебе чего надо?
Олеся подняла голову и посмотрела в упор на родительницу:
– У меня Маринке уже четыре года исполнилось. Можно ведь материнский капитал использовать и квартиру эту купить! А недостающую сумму в кредит взять.
Мать строго взглянула на притихшую дочь. Брови нахмурила. В доме стало так тихо, что слышно стало, как тикают старинные часы.
– Ничего не понимаю! Говори ясней, мямля! Зачем квартира? Кому?
– Мне, – развела руками Олеська.
Фаина аж привстала со стула, поглядев на дочь внимательно:
– Ах тебе-е? Хм!
Олеська опустила низко голову, словно ей стыдно стало за то, что она осмелилась у матери собственный материнский капитал просить.
– Квартира ей зачем-то понадобилось, ты посмотри! – пробормотала растерянно Фаина. – Тебе что, жить негде? Рази ж тебя кто из дому гонит? А? А этот дом, наш с отцом дом, кто будет за ним смотреть? Он же тебе, этот дом, в наследство достанется!
Женщина обвела взглядом пространство своего жилища и наткнулась глазами на притихшую в углу у телевизора младшую дочь, Юлю. Осеклась, засопела. Продолжила, только уже сбавив тон:
– Дом наш, говорю, Олеська, тебе