– Аппа, как думаешь, смогу я отыскать красное перо? Вот бы получить такое! Для алтаря!
–Ты такая же дурёха, как женщина, что тебя породила. Моли богов Эблы, Ил, чтобы этого никогда не случилось!
– Нет… Но я…
– Красное перо – предвестник смерти. И не чьей-то одной, а всех…
– Эрешкигаль к нам милостива, аппа. Я гимн ее учила вместе с Раманом! Запомнила пять строк.
– Пять! – усмехнулся старик. Он отвлекся и побрел по редким островкам сухой травы. Туда, где в ночи истошно блеял козленок. – Гимн великой царицы читается пять полных закатов. Без остановок. Нельзя ни есть, ни пить, не перестать читать. Никто не выдерживает. Никто наизусть его не знает, кроме ученика Ияри. Кроме того уродца.
Пастух увидел застрявшего в расщелине серого козленка. Его задняя нога была вывихнута после неудачной попытки освободиться.
– Ему нужно помочь! – рванула Ил к козленку, – аппа, спаси его! Ему больно!
– Оставь. Этому дохляку не выжить, – быстро осмотрел вывихнутую ногу блеющего козленка Рул, освобождая из расщелины.
– Я… я… понесу его! Я видела, что лекари связывают кости между палок и заливают глиной!
– Девочка, ты сегодня ела козлятину. Ты не должна жалеть свою еду.
– Но он живой! – не слушала Ил старика.
Козленок жалобно блеял и хромал. Он пытался спастись от Ил, убегая на подкашивающихся ногах, не привыкший к человеческим рукам и ласке, но каждый раз падал пока не обессилил у серого валуна, уставившись на Ил огромными пересохшими глазницами.
– Солнце восходит, – посмотрел старик на оранжевую дольку, что вот-вот вынырнет из горной гряды апельсиновым диском. – Пора гасить костры.
Он покосился на девочку, пытающуюся приманить козленка остатком кунжутового среза.
– Я назову ее Шерсть! Ну же, не бойся! – тянула она ладонь, – на! Кушай, Шерсть! Ты поправишься, я вылечу твою ножку! О, великая Эрешкигаль, даруй моему козленку еще много закатов! Молю тебя, Эрешкигаль, помоги козленку!
Козленок повернул голову и сделал первый нерешительный шаг на трех здоровых ножках в сторону вытянутой ладошки. Он почти коснулся пальцев девочки, она успела почувствовать его теплое дыхание из широких ноздрей, когда серое тельце взмыло в воздух и только порыв сухого ветра еще больше растрепал спутанные волосы Ил.
Белокрылый беркут спикировал на раненое животное. Шестисантиметровые когти пронзили тушку насквозь. Под истошное блеяние, исчезающее в высоте в вытянутую к небу руку Ил опустилось окровавленное перышко.
Оно было очень горячее.
И красное.
Глава 2.
«Не умирай! Помоги! Приди! Эрешкигаль! Услышь нас, мы к тебе взываем!»
«Молим о помощи, великая царица Эрешкигаль!»
«О, великая Эрешкигаль,