Диса опустила факел в центр костра. Хоть дерево и было пропитано маслом, оно зажглось не сразу. Брёвна потрескивали и трещали, в глубине плясали голубые языки пламени. Диса огляделась, не зная, что делать. На помощь ей пришла Ауда. Она выхватила факел у одного из зрителей и понесла к погребальному костру.
– Колгрима Гудрунардоттир! – сказала она, добавляя больше пламени в костёр.
И всё же огонь дрожал и шипел.
Флоки собрал больше факелов и передал их Дочерям Ворона, пока Чёрный Бьорн принёс жаровню с углями из Гаутхейма. Затем, одна за одной, женщины с татуировками ворона шагали вперёд, поджигали факелы углями и несли к погребальному костру. Каждая добавляла к огню свой голос: «Колгрима Гудрунардоттир!»
Сигрун подошла последней.
Погребальный костёр теперь по-настоящему пылал, пламя жадно пожирало дрова и их земную ношу. В ночное небо поднимался дым. Сигрун зажгла факел. Она медленно подошла к краю этого адского пекла. Отблески света отражались от навершия её меча, от серебряной проволоки на его рукояти и чеканки на ножнах, от тусклых колец её кольчуги; на серебряных бусинах, вплетенных в её седые локоны, сиял красноватый отблеск огня, когда она подошла и бросила факел в сердце погребального костра.
– Колгрима Гудрунардоттир, – сказала она тихим, полным скорби голосом. – Скоро свидимся, сестра.
Затем Сигрун сказала что-то ещё, но слишком тихо. Даже Диса, что стояла ближе всех, ничего не разобрала за треском полений. Но когда она снова подняла взгляд, то наткнулась на тёмные, злобные глаза Сигрун – они заставляли дрожать даже самых бравых воинов. Диса чувствовала её недовольство, хоть и не понимала, чем его заслужила; она чувствовала её злобу, зависть и отвращение. И теперь Диса точно знала то, о чём только догадывалась: будь у Сигрун возможность, она вернулась бы в день её рождения и держала бы стонущее существо из матки своей дочери в ведре с водой до тех пор, пока то не перестало бы шевелиться.
Но Диса Дагрунсдоттир больше не была стонущим существом. Она больше не была сиротой без матери, очередным голодным ртом. Боги выделили её. Покров одобрения Человека в плаще зажёг пожар в её груди. И от веса его ножа её позвоночник будто налился сталью. Она встретилась взглядом с Сигрун, её голубые глаза были такими же яркими и холодными, как лёд.
– Скажи мне, – попросила Диса, когда Сигрун наклонилась ближе. – Скажи как женщина женщине, почему ты так меня ненавидишь?
Улыбка Сигрун была оскалом хищника. Она сжала руку внучки так сильно, что затрещали кости, и заглянула в синяки в глубине её глаз. Диса не дрогнула; вместо этого она издала рычание Гримнира и скривила губы в той же манере.
– Ты не женщина, – ответила Сигрун. – Пока что. Всего лишь глупое дитя. Наслаждайся