Лили зашагала быстрее и вскоре обнаружила, что почти бежит сквозь обугленные кусты ежевики и цепляющиеся за одежду ветки. Она никогда больше не выпустит его из дома, когда наконец отыщет: упадет на колени и крепко прижмет его к себе; отшлепает его и отправит в постель без ужина.
Дыхание Лили участилось, когда тропинка расширилась и вывела ее на открытое место перед прудом. Уже открыв было рот, чтобы позвать сына, внезапно она утратила дар речи: он был там – этот страшный человек, причем… стоял в пруду спиной к ней, совершенно обнаженный!
В ужасе заморгав, Лили застыла на месте. В этот предзакатный час в парке воцарилась зловещая тишина. Широкие плечи чудовища были ссутулены, голова опущена, словно оно что-то высматривало в воде. Возможно, его ошеломило собственное отражение, напугало? Лили почему-то стало его жаль: что поделаешь, если тело такое огромное, а мозг, напротив, крошечный. Лили подумала, что должна заговорить, дабы обнаружить свое присутствие, но все мысли тотчас вылетели у нее из головы, когда великан погрузился в воду.
Так она и стояла с открытым ртом.
Клонившееся к закату солнце пробилось сквозь пелену облаков и залило пруд золотистым светом, отражаясь от ряби на воде, оставленной движениями великана. Он вынырнул на поверхность – теперь лицом к Лили – и мышцы у него на руках напряглись, когда откинул с лица длинные, до плеч, волосы. Над водой в лучах закатного солнца клубился янтарный туман, отбрасывая отсветы на блестящую загорелую кожу мужчины и делая его похожим на бога этого разрушенного парка. Жалость тотчас же испарилась, сожженная внезапным осознанием собственной ошибки.
Лили судорожно сглотнула.
Господь всемогущий! Да он великолепен! Вода стекала по его груди, прокладывая себе путь сквозь поросль блестящих от влаги темных волос между тугими от холода бусинами сосков, и устремлялась вниз, к неглубокому, идеальной формы пупку и темной линии волос, исчезавшей – к вящему разочарованию Лили – в подернутой туманом воде.
Она, совершенно ошеломленная, заморгала и, подняв глаза, обнаружила, что великан, зверь, чудовище, смотрит прямо на нее.
Ей бы испытать чувство стыда: таращится на умственно неполноценного – только вот сейчас выражение его лица совсем не было глупым, да и пристальный взгляд показался ей таким, словно его забавляла ситуация.
Нет, он совсем не выглядел умственно отсталым.
И как только она это осознала, произошло самое ужасное, невероятное и унизительное: ее накрыла волна острого желания.
Странно. Вчера она пила чай с одним из самых привлекательных мужчин Лондона: герцог Монтгомери обладал аристократической внешностью, скулами, глазами цвета сапфира и блестящими золотистыми волосами, – но осталась совершенно равнодушной. А вот это… животное со спутанными грязно-каштановыми волосами, звероподобными