Пришлось нырнуть в первую же щель между домами и шустро понестись в полутьме по хлюпающей под ногами грязи, смешанной с нечистотами. Моё наглое вторжение перепугало облезлых котов. Они прыснули во все стороны, недовольно шипя, словно раскалённое масло на сковородке.
А позади меня вдруг раздались грозные крики:
– Стой, сука! Стрелять буду!
– Сам сука, Парт! – узнал я голос бывшего согильдийца. – И жена твоя – шлюха! Спроси у Алима!
– Тебе конец! – яростно выхаркнул мужчина, за которым бежали ещё три крупногабаритные фигуры.
– Свой конец побереги, Парт! – храбро крикнул я.
Быстро же Луи среагировал на то, что мне удалось сотворить с первой троицей его людей. Да ещё как лихо они вышли на мой след. Видать, магия вмешалась.
Я стрелой помчался по проулку, повернул на перекрёстке и оказался в тупике перед небольшой железной дверью, побитой ржавчиной. Она обычно была незапертой. Надеюсь, и сейчас её никто не закрыл на засов. Я потянул за кольцо-ручку, после чего дверь со скрежетом открылась. Отлично!
Быстро проник внутрь, прикрыл за собой дверь и понёсся по каменному коридору. На стенах висели полыхающие факелы, а где-то вдали слышалось заунывное пение. Воздух же пах смолой и благовониями.
Короткий коридор привёл меня к очередной двери. Я широко отворил её и влетел в большой зал с арочным потолком, мозаичными стёклами, витыми колоннами и трёхметровой статуей богини Удачи. Возле неё, вытянув руки лодочкой, стояла пожилая женщина в белоснежном хитоне. Её длинные седые волосы украшала золотая диадема, а морщинистая кожа имела восковой блеск вечноживущей. Старуха достигла минимум сто сорок четвёртой ступени, ибо именно с неё начинается лестница вечной жизни. Однако вечная жизнь не означала бессмертие. Эту старушку можно убить, если сильно постараться.
Моё внезапное появление заставило вечноживущую оборвать песнопение и яростно взглянуть на меня. Ого! Кажется, я нарушил какое-то важное таинство. В подобное время в храме обычно никого не было, а сейчас на резных скамеечках восседала где-то сотня людей. И все они весьма недружелюбно глядели на меня.
Мои плечи сами собой передёрнулись, а рот выдал с виноватыми нотками в голосе:
– Прошу прощение за вторжение. Уже ухожу. И если что, то моё имя Парт.
Я рванул через зал к входным дверям, шлёпая ботинками по гранитным плитам. А буквально через десяток секунд из коридора вырвались мои преследователи. Они помчались за мной,