Власть в это время стала проводить коллективизацию и «раскулачивание». Невиданное бедствие – у крестьян стали отбирать их собственность и рушить вековые устои. Мужики ходили понурые, угрюмые, а женщины плакали и причитали, как по покойнику. Особенно когда повели из дворов наших животных: лошадей, коров, овец и свиней в колхозное стадо. Вся Лизогубовка причитала, ревела, ржала, мычала, блеяла и хрюкала. Забрали и наши земельные наделы. Оставили на семью только 25 приусадебных соток. Буквально за всё надо было платить налоги. Только на кур налога не было, но надо было обязательно сдать сотню яиц в потребкооперацию. Много было рабского труда в колхозе, но жили мы впроголодь, раздетые и разутые.
Особенно трудно было переносить весенний период: хлеба ни крохи, картошки после посева огорода – ни единой! В пищу годилось всё: почки деревьев и кустарников, молодые листья липы, крапива, лебеда, листья одуванчиков, затем щавель – это уже деликатес!
Все эти годы, вплоть до начала войны, сопровождались постоянным недоеданием, а в отдельные периоды и голодом. Однако в колхозе выращивались и собирались неплохие урожаи зерновых, картофеля, имелась молочная и свиноводческая фермы, овцы. Ещё колхозу достались от помещика два больших яблоневых сада. Безусловно, такое многоотраслевое хозяйство было доходным. Колхоз по всем обязательствам своевременно рассчитывался с государством, оплачивал поступающую сельхозтехнику, инвентарь, услуги машинно-тракторных станций (МТС). Почему в богатом колхозе «Сознание» работающие в нём колхозники жили в нищете и вечно голодные?
Во время уборочной страды и до самой зимы приезжали из различных властных структур уполномоченные. Они осматривали кладовые, не обмолоченные скирды снопов, и настойчиво требовали поставок сельхозпродуктов сверх норм и обязательств. Правление колхоза и председатель были вынуждены уступать такому давлению Власти под ропот недовольства бесправных колхозников. Собранный урожай отправлялся государству, а на трудодни нечего было дать колхознику.
Лето 1933 года сложилось очень неблагоприятное, шли непрерывные дожди, погиб урожай зерновых и картофеля. Лето провели на подножном корме, очень выручали грибы, а как прожить зиму? Назревал голод.
И тут пришла «спасительница», народная Советская власть. Руководство на самом верху нашло выход – переселение крестьян на Украину. Наша семья, среди 30 семей из Лизогубовки, тоже переселилась. Власти обманули крестьян-переселенцев, показав нашему представителю «потёмкинское» образцовое село и хорошие условия жизни там. Однако привезли переселенцев совсем в другое место и условия. Власти спасали не нас. Просто руководству надо было заполнить вымершие, безлюдные сёла Украины после страшного голода 1932 года. Власть этот голод сама и спровоцировала, отправив всё собранное зерно в Германию. Не знаю, кто меня научил, но по просьбе мужиков я пел им частушку:
Украина моя хлебородная
Хлеб весь немцам отдала,
А сама голодная.
Съели всю живность, не редки были и случаи людоедства на Украине. Переселенцы промучились, поголодали несколько лет и вернулись опять в Лизогубовку. В моей памяти ничего хорошего о жизни в селе Александровка, на Украине, не осталось. Там мне ещё пришлось переболеть малярией.
Постоянные нехватки во всём, особенно тяжко было с одеждой, бельём. На посевы льна и конопли, из которых мы делали себе домотканую одежду, земли уже не было. В магазинах хлопчатобумажной ткани и швейных изделий завозилось мизерное количество, да и приобрести их колхозникам было не за что. Денег никаких за трудодни не платили. Я считал за счастье, если на лето удавалось приобрести трусы и майку. За покупками ткани и галош моя старшая сестра ездила в Москву, где выстаивала огромные очереди. Однажды мне, подростку, на лето купили майку большого размера, а трусов не досталось. Я застёгивал низ майки булавкой между ног, обвязывался пояском и так проходил всё лето до полного износа майки. Ходили мы все босоногими от Благовещения до Покрова дня. Это с 7 апреля до 14 октября, а в холодное время обували лапти.
В школу я ходил в изношенных солдатских галифе со сплошными заплатками. Наш зять Миша учился в военном училище связи и прислал мне двое таких штанов, конечно списанных по непригодности. Они очень «гармонировали» с моими лаптями и вызывали насмешки. Позже, через шибко грамотных односельчан, мне стало известно, что был такой генерал во Франции – Галифе, который заказал изготовление подобных штанов.
Власти обещали народу, что благодаря колхозному строю и «мудрому» руководству партии большевиков-коммунистов «будем жить хорошо и богато», надо только потерпеть. Терпели долго и много работали, но «счастливое будущее» так и не наступило. Однако какие-то проблески культуры стали проникать и в село. В доме помещика Горового была открыта начальная школа. В школе, в зимнее время, работали курсы «ликбеза». А в конюшне того же помещика открыли «Народный дом» – очаг культуры.
Однажды по селу разлетелась