В тот момент я ещё не осознавал, какая власть и какой страх сочетались в произнесённых словах. Я ещё не видел себя глазами этих людей, не мог понять, что в их любопытстве была веская причина. Только значительно позже до меня дошло, что от того, кто я и что из себя представляю, зависело очень многое в длительном и вынужденном заключении несчастных.
Маленькая подсобка в конце коридора, куда мы и пришли, провоняла хлоркой и мочой. Оксана отомкнула увесистый амбарный замок и по-хозяйски взялась перекладывать вещи на стеллажах, легко переходя вверх и вниз по двум зашмыганным табуретам. В процессе перемещений она бегло оценила мою тощую и долговязую фигуру, выбрала на верхней полке пару белых халатов.
– Второй – на смену, – пояснила она скороговоркой, всовывая в мои руки обмундирование. – Как испачкается, отдашь мне. Так ты в чью смену?
– Ещё не знаю.
– Значит, в нашу будешь, – заключила она, приглядываясь ко мне, – Сейчас тебя Анжела припишет. Петровича подвинет кому-нибудь, а тебя к нам.
– Почему? – поинтересовался я, не имея, впрочем, особого интереса вместо кого и в какой смене мне предстоит работать.
– У тебя на лбу высшее образование написано, а её от алкашей уже тошнит, – расшифровала Оксана помыслы загадочной Анжелы.
Потом она повернулась ко мне всем телом и впилась недоверчивым и изучающим взглядом, – Что ты вообще здесь делаешь? Одет вроде хорошо. На придурка не похож, – в её голосе читалось столько неподдельного изумления, что я не нашёлся, что ответить. Просто пожал плечами. – Ладно, потом познакомимся, – женщина спустилась на землю и подтолкнула к выходу. – Вон, в коробке, твой главный инструмент, – она указала на ящик, забитый длинными стёганными лентами, напоминающими пояс дзюдоиста.
Оксана не ошиблась, я действительно оказался приписан к их смене. Медсестрой по имени Анжела была именно та жёсткая дама с холодными глазами. Для меня она оказалась не Анжелой, а Анжелой Андреевной. И общалась со мной примерно тем же тоном, что и с больными. Потихоньку стало доходить, что уже сам факт моего трудоустройства сюда лишал возможности считаться здоровым.
Я опять расписался в нескольких журналах, принимая на себя ответственность за свои неправильные действия и действия больных в мой адрес. Закончив с бумажными делами, мы перешли к инструктажу. Наставления Анжела Андреевна выдавала в фоновом режиме, параллельно создавая какой-то больничный контент.
– На работе не пить. Один раз попробуешь – через месяц будешь безработным алкашом. Сразу себя правильно поставь, – эти слова были сказаны с некоторым сомнением, после беглого осмотра моей худощавой фигуры, – если больные поймают на слабинке, всё – порядка не будет. Для всей смены будет не работа, а наказание. По правилам больных бить нельзя! – Анжела Андреевна выделила эту фразу голосом, внеся в неё формальную отстранённость. Для этого она даже оторвалась