Михаил слушал, кивал головой, и его лицо меняло выражение несколько раз: «Ну вот, я так и знал», «Теперь он говорит как дерзкий подросток», «Напрасно я поддался этому порыву», «Как все это глупо выглядит». Глаза Копова выражали такую муку, что Андрей замолчал и держал паузу как профессиональный актер, глядя прямо перед собой и давая возможность собеседнику успокоиться и осмыслить сказанное.
– Когда я увидел Вас в дверях, – медленно начал Михаил, – то ощутил просто физическое притяжение, мне хотелось обнять Вас как старого друга, не могу этого объяснить, мне казалось, нет, это неточное выражение. Я был уверен, что если не увижусь с Вами снова, то упущу что-то важное в жизни. «Только ты, меня и ждешь» прозвучало как пароль, а ваша фраза как ответ, и теперь мне осталось вспомнить «задание», которое на нас возложено.
Андрей внимательно посмотрел на Михаила и промолчал, не собираясь облегчать затруднительную ситуацию, в которую Копов себя загнал. Вздохнул глубоко и, отвернувшись, стал смотреть в окно.
Автомобиль нырнул в тоннель, после которого, выбрав верный указатель, Степан свернул с кольцевой, и выехал на трассу. Вторник, послеобеденное время, пробок нет… «Старинные часы еще идут…» занял вторую полосу, сто десять на спидометре, никто никуда не спешит. Примерно через час будем у ворот монастыря.
Беседа ни о чем как плата за проезд вполне устраивала Андрея, он даже пытался убедить себя, что испытывал за это благодарность. «Случайный человек», с допуском четвертого уровня, именно сейчас, а так хочется побыть одному, «послушать» Карину. Что же происходит? – Размышлял Фирсов. – Это уже не просто Слово Смерть, это кольцо вокруг меня. Предупреждение? Погружение в сон – погружение в смерть. Играю в игру, не зная правил. Выполняю поставленные задачи, использую свои навыки, свою волю…а по большому счету ничего я не меняю, все – суета сует и томление духа.
За окном мелькала осень, и дремотное состояние стало окутывать Андрея плотной пеленой, он не сопротивлялся, проваливаясь в дремотное состояние.
…тряпки, старые вещи, сумки, набитые непонятно чем, мягкие игрушки с оторванными лапами – все это не давало устойчивости, выскальзывало из-под ног, не давало возможности забраться на вершину горы из отжившего хлама, забирало все силы. Нужно лезть, несмотря ни на что. Выкатившийся из под ног утиль стал ковром у подножия горы, но она не уменьшалась в размерах, и до вершины было далеко. Рука ухватилась за что-то совсем непохожее на игрушечную лапу и в ужасе отдернулась. Это была тонкая женская рука, и дальше тоже что-то было. Преодолевая ужас от мысли, что это Карина, раскапывая ее, из кучи отживших ненужных вещей, содрогаясь всем телом, добрался до лица, обхватил его ладонями, и стал целовать закрытые почти прозрачными веками