– Нормально. Я себя чувствую, и это главное. Пригласите доктора, пожалуйста.
– Да, конечно, – сказала молоденькая девушка, развернулась и вышла. Колкая фраза, раздраженного пациента, как волшебным переключателем изменила интонацию, выражение глаз и даже осанку юной особы, она вся как-то подобралась, словно улитка, к которой неосторожно прикоснулись. Закрывая за собой дверь, ей захотелось повесить на нее табличку: «Осторожно, злая собака!».
Михаил находился в одноместной палате, стена за изголовьем кровати состояла из мониторов и аппаратов, которые мигали цифрами и рисовали диаграммы. Множество проводов и датчиков на руках и груди, к носу пластырем приклеена трубка, руки и ноги пристегнуты к кровати ремнями. Он нестерпимо хотел справить малую нужду. Это все, что успел осознать Копов до появления доктора. Мужчина вошел, кивком поздоровался, присел на край кровати и положив пальцы на запястье Михаила, застыл.
«Александр Валерьевич, врач-реаниматолог. 7-ая Клиническая больница» Так представил доктора – бейджик. Впечатление, которое создавал высокий мужчина крупного телосложения в зеленой рубахе и штанах, с коротко стриженной, почти лысой головой, было бы вполне приятным, если бы не глаза, спрятанные за стеклами очков-хамелеонов.
– Ну, и КАК Вы себя чувствуете? – сняв очки, и совершенно обнажив близорукие и беззащитные на солнце глаза, спросил доктор.
– Отвяжите, очень хочется помочиться.
– Отвяжу, и мочитесь сколько угодно, у вас мочевой катетер стоит, и приносит Вам беспокойство. Это необходимая процедура для измерения почасового диуреза, – водружая на место очки, провозгласил Александр Валерьевич. – Вас, любезнейший Михаил Анатольевич, необходимо серьезно обследовать для уточнения диагноза. Сделаем эхокардиографию, проверим сосуды. Да… Ваша соседка очень вовремя решила зайти к вам, а то… даже не знаю, чем бы закончился Ваш приступ. Она, кстати, здесь и очень хочет повидать вас. Препятствий я не вижу, если, конечно, Вы не возражаете. Подпишите, – предложил доктор, отстегивая фиксирующие ремни, и подавая бланк.
Рука плохо слушалась и от этого подпись получилась просто закорючкой, что совершенно не беспокоило Александра Валерьевича, который забрал согласие на проведение медицинских процедур, исследований, манипуляций и вышел, легким поклоном головы прощаясь с пациентом. Дверь, даже не успела за ним закрыться, как в палату вошла соседка Михаила.
– Милый мой мальчик! – ласково, вместо приветствия сказала Лидия Ивановна.
– Рад видеть, и спасибо Вам, моя спасительница. Извините, что доставил столько беспокойства, волнений. Хотя думаю, что если бы опоздали…
Ладонь опустилась на губы Михаила, не давая возможности договорить.
– Ты же не знаешь, может я корысть, какую преследую, а ты меня доброй самаритянкой воображаешь. – Сказала соседка, убирая ладонь.
– Оля ушла. Холодно ей было около меня. Я не хотел, чтобы она страдала. Надеюсь, будет счастлива. – Глубоко вздохнув, тихо сказал Копов.
– Аминь,