– Слушай, там у тебя на сеновале кто-то, – сказал Митя.
– А-а, – безразлично протянул Витька и принялся закатывать дракона в стойло.
Когда Митя вернулся в избу, оказалось, что хозяин уже пришел, а заслонка обнаружена. В верхней части печки была ниша, прикрытая ситцевой занавеской. Там и находилась заслонка, а вернее круглая дыра, ведущая вниз. Она прикрывалась чугунными, вложенными друг в друга кругами. Митя опознал в них то, что он привык подразумевать под словом «конфорка». Хозяин виновато хмыкал, слушая рассказ Ани об угаре, и объяснял свой поступок тем, что хотел сохранить тепло, потому и прикрыл трубу. Во всяком случае, во избежание повторений Мите было вменено в обязанность проверять состояние чугунных кружков перед сном, что он впоследствии и делал, предохраняя семью от отравления.
Вечером, уложив детей, они вышли с Аней на заветную тропинку и пошли вдоль изгороди друг за другом в молчании. Слева лежало поле в тумане, звезды тихо улетали вдаль, а над полем лилась еле слышная песня. Они остановились, прислушиваясь, но не смогли определить направление, откуда доносилась песня. Может быть, пели в соседней деревне, а может быть, и еще подалее. Голос был хриплый, надтреснутый, он не приближался и не удалялся, слов разобрать не было возможности, да и мелодию они не знали. Митя обнял жену, подхватил ее на руки и понес к изгороди. Там он осторожно опустил Аню на землю, перепрыгнул через изгородь и уже оттуда снова поднял ее и перенес в поле. Аня покорно молчала.
Они пошли по полю в тумане, расступавшемся перед ними. Через минуту деревня исчезла, потом пропали в дымке кривые линии изгороди. Вокруг было только поле с мокрой от росы травой и та же песня, обступавшая со всех сторон. Митя вел жену за руку, и Аня шла рядом, послушная как ребенок. Вдруг они остановились и прижались друг к другу все так же в молчании. Митя снял с плеч жены старый свой плащ и бросил его на землю. Плащ лег пузырем, едва примяв густую траву, и они легли в центр пузыря под звездами в странной немоте.
Они не заметили, как смолкла песня. Перед Митиными глазами было бледное лицо Ани, светящееся в темной траве. Волосы путались с травой, трава пахла волосами жены, а совсем близко качались огромные, покрытые капельками росы стебли, которые касались Митиного лица, оставляя на нем холодные следы.
Они утонули в тумане, в поле и слились с землей – почти незаметный на равнине живой холмик.
Внезапно слева от них что-то глухо топнуло, и по земле передался их телам толчок. Воздух сдвинулся, и снова раздался двойной отчетливый удар.
Митя ощутил, как вздрогнула Аня. Они повернули головы на шум и в трех шагах от себя увидели исполинскую тень лошади. Она занимала полнеба. Между связанными веревками передними ногами лошади мерцали звезды. Лошадь опустила голову к земле, сорвала губами несколько травинок, но