– Журналист, – поучал Кукаркин. – самый эгоистичный и себялюбивый из всех хомо сапиенс. Он уверен, что только для его работы светит солнце, вертится земля и косит смерть. И вместе с тем, настоящему мастеру пера достаточно открыть форточку и послушать тарахтение тракторного мотора, чтобы написать замечательный очерк о механизаторе.
Засиделись.
– Ты навеселе? – встретил меня упреком отец.
– Еще бы! – я так швырнул свою фуражку, что она, не попав на стул, упала на пол и колесом покатилась по кухне.
– С горя иль с радости? Видишь, как мать о сыне заботится – какой обед приготовила нынче: все твои любимые кушанья.
Мама:
– Уже остыло. Кушать будешь? Я подогрею.
– Я буду работать корреспондентом в газете.
Отец:
– К чему это, скажи на милость? Будь я на твоем месте….
– Аппетит приходит во время еды?
– Бывают обстоятельства, когда всего труднее – дать ответ. Пожалуйте к столу, товарищ создатель новостей, – сказал отец и в подпол полез за настойкой.
Уже за столом, уплетая мамины вкусности:
– У меня нет никакого желания добывать для газеты и общества жареные сплетни. По душе – проблемные материалы. Вот задача: руководитель коллективного хозяйства ворует – но почему он ворует? Как думаешь, бывший председатель колхоза?
– Такова природа человеческая – он ворует потому, что имеет возможность.
– Ты ошибаешься: он ворует потому, что устал сидеть в своем кабинете и не видит перспектив ни себе, ни делу.
– И какой выход?
– Выход в такой теории. К примеру, я работал сменным мастером с удовольствием и любопытством два, максимум три месяца, а потом мне стало скучно – все знаю, все умею. И без карьерного роста выход – пьянство и воровство.
– Вы, дипломированные специалисты много о себе мните, а вращаетесь в кругу вероятностей.
– Нет, это уверенность. Поскольку кадровая политика в руках партии, а печать ее орган, хочу разработать схему карьерного роста для специалистов и руководящих работников. Скажем, если сменный мастер год отработал и не показал перспектив к росту, убирать его к чертовой матери – на другой участок или в рабочие. Старшему мастеру фора два года; начальнику цеха – три, начальнику производства – пять лет. Для директора завода десять не жалко. Министр до пенсии пусть корячится. Вот примерно так. А больше этого срока смысла нет человеку работать – он станет красть.
– Ну-ну, – отец отказался от спора в пользу домашней настойки. Он улыбался, поглядывая на меня с тем ласковым сочувствием, с каким отцы смотрят на безрассудства своих детей.
На следующее утро поспешил в редакцию.
Кукаркина след простыл – сделав напоследок доброе дело, укатил в Челябинск. Бразды передал своему заместителю Ольге Александровне. Но ее еще не было. Секретарь в приемной отправила