– Надо же, как свирепый Полкан тебя любит, Зина! – уже знакомый голос зазвучал сбоку. – А ведь думали, что никогда он бросаться не перестанет.
– Обижали его много. Как тут не начнешь бросаться, – Сол слышал в голове каждое слово, еще до того, как его произносила Зина, и от этого ее речь казалась ему эхом. – Люди разные по свету ходят. Собаку, ребенка да старика обидеть ума много не надо, – рука Сола погладила теплую мохнатую спину Полкана.
– Пойдем в дом, холодает уже. А я и на стол собрала, – русоволосая женщина поманила Сола за собой. Он откуда-то знал, что она младшая сестра его персонажа.
В доме было тепло и уютно. Посередине комнаты расположился стол с двумя креслами, у одной из стен – старый скособоченный комод, над которым висели фотографии в рамках. В углу в небольшой печке весело маячили языки огня. Сол привычно опустился в кресло. На столе стояла нехитрая еда: отварная картошка, нарезанные огурцы, хлеб, банка сметаны. Сол никогда подобного не пробовал. В реальной жизни питание было процессом, необходимым для жизни – никто не ждал от этого удовольствия. Ему стало любопытно: ощутит ли он вкус. Кусок картошки со сметаной несильно обжег губы. Рот наполнился слюной от вкуса и аромата, и Сол с тихим стоном проглотил разжеванное.
– Ты чего? – удивилась сестра.
– Вкусно, – прошептал Сол, мучительно сдерживая себя, чтобы не наброситься на тарелку.
– Ой, да ладно тебе! Каждый день это едим! Денег-то на большее нету, – погрустнела женщина. Она откинула волосы со лба, и Сол отчетливо увидел алое пятнышко. – Корма, кстати, только на два дня осталось. Чем потом эту братию кормить… Надо опять клич кинуть, может разберут псов добрые люди.
– Разберут, – Сол еле успел проглотить разжёванный ком, – так новых наберем.
– Ты ж сама собачий приют хотела, – возмутилась сестра, – вот и нянчимся.
Сол нырнул в мысли Зинаиды. Смутные образы мужчины и дома, звуки голосов и смеха перемешались и не давали рассмотреть все четко. Внезапно он оказался в автомобиле. За рулем сидел незнакомец, сзади маленькая девочка. «Мама, мама! – взахлеб кричала она, – посмотри, там подсолнухи!». И Сол, как в тумане, видел проплывающие мимо золотистые головки на толстых крепких ножках. Потом скорость резко сменилась мощным ударом, все поплыло перед глазами, и вот он стоит на дороге, а рядом перевёрнутая машина, и тонкая детская ножка придавлена всей тяжестью металлической массы. От этого воспоминания внутри резануло так сильно, что на глаза навернулись слезы. Сол схватился за грудь, чтобы сдержать страшную распирающую боль.
– Зина, ты чего? Плохо тебе? Сердце? – захлопотала вокруг русоволосая, – я сейчас!
Сол отрицательно покачал головой. Он вынырнул из глубин чужой памяти, и боль тут же исчезла, но насыщенность и отчетливость страданий прочно впечатались в его мозг.
«Как же так? Этого не может быть! Даже если