Солдатский долг. Воспоминания генерала вермахта о войне на западе и востоке Европы. 1939–1945. Дитрих фон Хольтиц

Пилсудского, которую мы во время войны позволили сформировать, обучить и вооружить[5]. Наши войска, в чью задачу входила защита границ, состояли частично из старых соединений, частично из добровольцев, влившихся в их ряды. После начала мирных переговоров они использовались земельными и центральным правительствами лишь для поддержания порядка. Подрывные элементы, которые после падения монархии и наступления полного бессилия властей принялись организовывать антидемократическую коммунистическую систему, были, по приказу правительства, подавлены войсками. Если бы солдаты не закрыли собой брешь и не подняли бы знамя разума и порядка, политическим руководителям молодой республики этого бы сделать не удалось.

      Против своей воли и вопреки нашим убеждениям мы оказались вовлечены в междоусобную борьбу. Со времени установления республики нам не раз пришлось сталкиваться с серьезными вопросами, волновавшими нашу совесть. Помню частые жаркие споры, которые мы, молодые, вели между собой или со старшими и которые неизменно крутились вокруг следующего вопроса: «Куда все это нас приведет? Может быть, нами плохо руководили? Не сражаемся ли мы, в действительности, за политическую и экономическую систему, нам совершенно чуждую?» И тогда, и после 1933 года мы двигались на ощупь и искали в наших дебатах точки опоры. Генералы с известными именами, такие как Леттов-Форбек[6], Маркер, Люттвиц, командовали нами и указывали, что наш долг, невзирая на форму правления, – защищать существование нашей родины от внутренних и внешних врагов. Поэтому позднее нам казалось совершенно необъяснимым, почему этим генералам, действовавшим по приказу правительства и обеспечившим его выживание, отплатили самой черной неблагодарностью, доходившей до вываливания их имен в грязи, а то самое правительство, которое было им всем обязано, даже не пыталось их защитить.

      Все, принимавшие участие в гражданских боестолкновениях 1919–1923 годов, сохранили о них самые печальные воспоминания. Ни один солдат не может желать того, чтобы оказаться, по приказу правительства, вовлеченным в борьбу против своих же соотечественников. Сердце его должны терзать самые мучительные сомнения. Должен ли он отказаться повиноваться, если находится на службе и связан дисциплиной? Может ли позволить себе самостоятельное решение, которое способно увести его с пути долга, притом что он далеко не всегда в состоянии правильно оценить политическую ситуацию, тайные цели и скрытые мотивы? Для нас, молодых, особенно обидным казалось видеть то, что любое решение отвергалось инертным большинством и что среди безвольных людей, испытывавших на себе давление обстоятельств, лишь две группы еще были готовы сражаться за идею: с одной стороны, германские солдаты, а с другой – их заклятые враги, коммунистические отряды, ведущие гражданскую войну. И именно в их рядах мы встречали вчерашних товарищей. Помню одного из самых энергичных среди них, бывшего фельдфебеля одного саксонского полка, с которым я столкнулся при весьма неудобных обстоятельствах