В дополнение к религиозному расколу добавился социальный, фактически разделивший единый народ на два: чернь, оставшуюся в прежнем, средневековом времени, и белую кость, которая стала одеваться по-европейски, жить в европейских жилищах, говорить по-французски и даже в церкви молиться отдельно.
Появился новый класс – бюрократия, действующая исключительно в собственных интересах. Была запущена система всеобщего контроля личности и страха перед всепроникающей властью.
Присвоение Петру в 1724 году титула императора официально закрепило за Россией имперский статус. В частности, это означало, что, если в допетровскую эпоху «завоёванные народы рассматривались как отдельные “царства” при едином государе, то с появлением же концепции империи такой взгляд противостоял идее “единой и неделимой России” и “царства” были низвержены до статуса провинций” [25. С. 211].
Во всех слоях российского общества зародились равнодушие к общему благу и плодам своего труда, социальное иждивенчество и этатизм. В массовом сознании утвердились культы военной силы и милитаризации гражданской жизни. Огосударствление человека сформировало новый стереотип взаимоотношений государства и личности – автократический по своему характеру… Государство, провозгласившее себя всесильным, стало самодостаточным: и народ, и таланты с их творческой инициативой ему стали нужны только для собственного развития и прославления. Но одновременно возникла и ответная реакция: народ слишком явственно почувствовал себя отделённым от такого государства – у всей нации, за исключением оболваненных идеологией, появились недоверие, отчуждённость и, наконец, враждебность ко всему государственному. Вновь процитирую Василия Ключевского: «…вместо порядка существовала только привычка повиноваться до первого бунта.» [26. Т. 3. С. 87].
«Европеизация от Петра» была по сути своей антиевропейской: и народ, и человеческую личность она поставила как вне государственного, так и вне Божьего закона.
Параллельные заметки. Хорошо известно, что Сталин с особым пиететом относился к Иоанну IV (Грозному) и Петру I. Про каждого из них он даже приказал снять двухсерийные киноэпопеи и лично контролировал работу над этими картинами.
Характерно, что и Пётр аналогичные чувства испытывал к Иоанну. В 1721 году на триумфальной арке, воздвигнутой в Петербурге по случаю победного окончания Северной войны, с правой стороны был изображён Грозный с девизом «Insepit» (Начал), а с левой – Пётр с девизом ««Perfecit» (Усовершенствовал). Указывая на изображение Грозного, Пётр говорил Карлу-Фридриху, герцогу Голштинскому, своему будущему зятю: ««Этот государь… мой предшественник и пример. Я всегда принимал его за образец в благоразумии и в храбрости, но не мог ещё с ним сравняться.