Назову её Дурёха,
Если клоун выйдет плохо,
Назову его Дурак.
– Это ты к чему? – недоумевающе протянул Мишка.
– К тому, что Верховная идея, – ответил Серёга, – изучая возможности мира и свои собственные, сделала себе подходящую «глину», лепит из неё всё, что подсказывает ей фантазия. Поэтому весь наш мир вещей – не что иное, как её игрушки. Мы сами – тоже её игрушки, только живые, но ведь на то она и совершенная идея, что может слепить всё, что угодно ей.
– Ну, ты хватил, – заголосили дружно голоса из темноты, – мы – игрушки какой-то там задрипаной идеи, которую никто и в глаза не видел. Это же даже не сон, а бред какой-то.
– Понимаю, – задумчиво вздохнул Серёга, – вам куда милее мысль о том, что человек – венец Природы, венец творения. Любой человек, значит, и я тоже. Даже двоечник, алкоголик и бомж – все венцы. Но если кто-то из вас подумает: «Может я не венец вовсе, а тот неудачно слепленный клоун, которому имя Дурак», то я не напрасно говорил тут перед вами. И знайте, почувствовавшие себя таким клоуном, что вы – не тряпичный клоун, а живой. Значит у вас есть возможность стать не дураком, только для этого нужно будет много потрудиться. Тот же, кто продолжает считать себя венцом творения, в конце жизни, может, поймёт, что был дураком всю жизнь именно из-за спеси своей.
28 октября 2020 г.
Под парусом
Воскресенье для нас с Толянычем – день особый, несмотря на то, что в этот день каждый раз всё происходит по давно заведённому расписанию, в котором меняться могут только самые незначительные детали. Особенность его в том, что мы забываем напрочь о семье, друзьях, работе, срочных и неотложных делах и отправляемся на озеро. Озеро небольшое, но очень живописное. В принципе, таких мест в Калифорнии очень много, но это – самое близкое к нам. Впрочем, озеро и не совсем маленькое. В центре его есть небольшой островок. Да, какой там небольшой – просто крохотный. На ближнем к автостоянке берегу располагается уютный ресторанчик, а рядом – пункт проката небольших яхт.
Начинается наше совместное воскресенье с того, что часам к десяти я подъезжаю к Толянычу, чтобы забрать его на озеро. Машина Толяныча – просто хлам, который иногда заводится, но отказать может на любом светофоре. Именно такая машина и должна быть у спившегося художника из Питера. Я к своей машине отношусь без подобострастия, но вполне способен самостоятельно поменять масло, тормозные колодки, долить необходимые жидкости, поэтому моя старушка меня никогда не подводила, а на случаи выезда на природу у меня в багажнике стартовый аккумулятор, буксировочный трос, насос с электропитанием, провода для «прикуривания» и другие аварийные причиндалы. Ни о чём таком Толяныч даже не подозревает, и самостоятельно сменить спустившее колесо на дороге не способен. Зато он гордится тем, что настоящий художник должен парить над всей этой технической суетой, хотя свою последнюю картину он написал лет десять тому назад.
Меня