Ага. Жаль, что их интерес не распространяется на собственного ребенка. Я хмурюсь. Не понимая моего настроения, Ника утыкается взглядом в стол. А после мы оба тянем руки к тарелке.
– Я уберу.
– Да ладно. Сиди.
Я привык, что меня все безоговорочно слушаются, поэтому даже не щелкает, что она может сделать по-своему. Поднимаюсь. И Ника тоже встает. Замираем, едва не столкнувшись лбами. Глаза… губы… щеки сахарные – все так чудовищно близко. Я ощущаю, как в ее теле зарождается дрожь, понимаю по изумлению, написанному на лице, что она, скорее всего, ей не знакома… и думаю лишь: мне пизда. Так, в общем-то, и получилось.
В себя меня возвращает ощутимый такой удар по колену.
– Уйди! Плохой! Я тебя сейчас…
Опускаю взгляд на налетевшего на меня пацана. Оттаскиваю его за шкирку:
– Прекрати! Слышал? Я вас не обижу.
Ника, которая до этого стояла как соляной столб, отмирает и бросается к сыну.
– Эй, Ромка! Ну-ка перестань. Ты что здесь устроил?! Ну-ка!
Пацан шмыгает носом и смотрит на меня из-под упавшей на глаза челки. Нет, я, конечно, готовился… И представлял, что почувствую, когда его впервые увижу. Да только что толку? Как видно, я один хрен не готов. Да-да, переоценил свои силы. Все ж, блин, не молодею. Сорок… В сорок можно словить инфаркт?
– Ты ж сама сказала – плохой!
«Кто плохой? – туплю. – Я, что ли?!»
– Я такого не говорила! – голос Ники испуганно звенит.
– А убегали мы тогда почему? Это кто вообще? Ты кто?! – глаза мальчишки загораются невыносимой въедливой требовательностью.
Господи боже. Я знаю, от кого ему это дело в наследство досталось. Сам ведь порой точно так же смотрю.
– Это дядя Савва. Я тебе про него рассказывала.
Мальчишка моргает. Его щуплые плечи мало-помалу расслабляются. И выражение лица меняется. Совсем.
– А чего мы тогда убегали? Ты не узнала его, что ли?
Хороший вопрос. До хруста стискиваю челюсти. Заглядываю ей в глаза. Сколько там прошло лет? Одиннадцать? Она ни черта, кажется, не изменилась. Только губы не лижет больше. Теперь она их поджимает, так что уголки опускаются вниз.
– Ага. Темень какая…
А врать не умеет все так же.
– Так я зайду?
– Конечно! – пацан хватает меня за руку. – Я тебе здесь все покажу. – Тащит сначала в кухню, потом в комнату. У меня сердце в припадке каком-то заходится. Бум-бум-бум.
– Эй! Погоди…
– Что такое?
Да ноги меня не держат! Вот что. Но в таком нормальный мужик не признается, поэтому…
– Я с дороги. Дай хоть дух перевести, – без приглашения опускаюсь на табуретку. Хрен кто меня с места сдвинет. А ведь Ника не прочь… Я это по ее испуганным глазам вижу. Чего она, интересно, боится? И с каких пор?
– Да, Ром, иди. Тебе еще уроки делать.
– Ну, не-е-ет! Опять эта скукота бессмертная. – Он забавный, пытается спорить. Но все же, в конце концов, остаемся одни. Меня колбасит, будто я хапнул чего-нибудь запрещенного. Откашливаюсь. Хрен его