в специальном растворе в холодильнике, чтобы не испортились. Дальше все просто. Если скажем, какому-то профессору или министру надо быть одновременно на пятнадцати совещаниях и даже чего-то там говорить, то ему полагается пятнадцать клонов. Клонам вставляют съемные мозги из холодильника и выдают министру под расписку на указанный в заявке срок. Не все эти клоны из камеры хранения соответствуют уровню министра или профессора и самым нужным перед употреблением еще и впихивают информацию, которой обладает на сегодняшний день оригинал. Для этого клона усаживают за компьютер или телевизор, в котором человек-первоисточник выступает на всевозможных заседаниях, слетах, свадьбах и открытиях памятников. Больше ничего и не требовалось. Клон на совещаниях был способен нести такую же чушь, что и человек. И все довольны. Министр работает в кабинете или расслабляется в бане, иногда наоборот, а клон самоотверженно отрабатывает его зарплату в президиумах. Ферштейн с Уранием сгоряча не сообразили, что из живого мозга клона сделать антимозг невозможно. Ну, на данном этапе развития науки, по крайней мере. Японский бог! Великие изобретатели поняли, что сели в лужу. Синтетический мозг практически неадекватен, что уж говорить об антимозге. Но тут они вспомнили о знаменитом профессоре докторе Фаусте-Преображенском, известном своими опытами на мозгах десяти поколений человеков, попугаев, мартышек и других животных, которых не приняли в зоопарк. Чего он только не творил, у него не только попугаи, но даже, извиняюсь, всякие ослы разговаривали, как лекторы в сельском клубе. А сейчас он перешел на мелких грызунов. Если уж он ничего не сделает, то, как выражаются интеллигентные люди: кранты. Большую сложность представляли поиски знаменитого доктора. Надо ли говорить, что во всех клиниках и на симпозиумах торчали его клоны. За дело взялся сам президент Абенд. Он поднял на ноги Мухтаров, Рексов и прочих многоногих героев полицейских сериалов, а также детективов и ГРУ (только не разведывательное, а розыскное). После долгих и безуспешных поисков на территории, равной трем Индонезиям или пятнадцати Япониям, доктора нашли в его квартире, где он делал уникальную операцию по пересадке мозга высокоинтеллектуального полевого суслика урбанизированному скунсу-вонючке, чтобы поменьше вонял. От этого важного занятия его оторвали наши ученые и утащили к себе в лабораторию вместе со скунсом. Там, доктор, выражаясь научным языком, добил скунса и долго отмывался от его «ответки». Затем, сидя в чистом халате и попивая кофеек из мензурки, такая ритуальная посуда в моде во всех ученых лабораториях, внимательно выслушал говорящих в два голоса и перебивающих друг друга изобретателей. Фауст умел извлекать главное из любого бестолкового разговора, перебивания ему не мешали. Он спокойно допил кофе и сказал:
– М-м-м, что ж дело ясное. Повторите, пожалуйста, еще раз, а я пока немного подумаю. После нескольких прослушиваний того же текста с теми же препирательствами и пяти минут подумывания, доктор Фауст с многочисленными
