Пастилки по вкусу напоминали французский мармелад или ратлук[4]. Король прожевал и проглотил одну из них – а всего их было три. Но никакого эффекта не последовало даже спустя полчаса. Ни тебе райских кущ, ни очищения разума. Неужели прославленные британские ясновидящие на поверку тоже оказались жуликами? Не может такого быть! Король решил написать еще одно письмо – в Биарриц, своей матери королеве Наталье. Но едва вывел на белом листе слова приветствия, как вдруг заметил, что картина, висящая на противоположной стене, стала приближаться. Этот пейзаж кисти самого Сальваторе Розы был выписан из Италии и стоил бешеных денег. Но Александр тогда настоял на своем. Армия может и подождать. Тем более может подождать Министерство образования. В королевском дворце должны висеть картины лучших европейских мастеров, и точка.
При здравом размышлении, всё действительно началось с этого проклятого Караджорджи. Вернее, с его головы, отрезанной в Богом забытом селе Радованье, что под Смедерево, по приказу предка короля Александра, Милоша Обреновича. Если Черная рука и впрямь принадлежит Караджордже, то единственное, что ему нужно – это заполучить обратно свою утерянную голову. Ха! А разум-то и впрямь прочистился, отрицать этого король более не мог.
Горный пейзаж на картине, тем временем, приближался. А стол, за которым сидел король, напротив, начал как-то странно отдаляться – и это при том, что король чувствовал, как руки его по-прежнему лежат на столе и держат лист бумаги и золотое перо. Отворилось окно, ветерок с улицы заколыхал французские портьеры. А горный пейзаж тем временем приблизился настолько, что король, казалось, может засунуть голову в широкую золоченую раму, чтобы заглянуть внутрь картины. Стол же совсем скрылся из глаз, тела своего король не чувствовал. Так вот вы какие, модные лондонские чародеи! Король вскрикнул от неожиданности, когда ему показалось, что его тяжелое кресло сперва повисло в воздухе, а потом также пришло в движение. Все вокруг закручивалось в какую-то дьявольскую воронку. Красный цвет портьер и обоев загорелся вдруг каким-то адским огнем, смешиваясь с цветом листвы на пейзаже, который тоже уже перестал быть зеленым, а превратился в оттенок какого-то чахоточного абсента. Цвета ярко горели и закручивались спиралью, издавая при этом хряск и чмоканье – впервые король слышал, как цвета издавали какие-то звуки. Потом пространство вдруг заполнили откуда-то взявшиеся пчелы, и сознание милостиво оставило короля.
Когда он очнулся, то понял, что лежит на спине, на траве, а над ним – голубое небо. Вокруг – деревья,