– Желает ли он направить свои корабли сюда, в Свеаланд?
– Этого решения у него еще нет, хотя желание есть.
– Властью Фрейи, соколиной невесты, я приказываю и принуждаю: идите к Эйрику сыну Алов и вложите в его душу неодолимое желание к Середине Лета прибыть в Свеаланд, к Уппсале. Пусть он не знает покоя, пока не направит сюда свои корабли, пусть это желание сделает для него пресным и питье, и пищу, и женские объятия, пусть терзает его днем и ночью, в доме и под открытым небом, при солнце и при месяце, наяву и во сне. А я дам вам сил для этого, вырезав руны.
– Мы исполним твой приказ…
Бергдис сделала знак, и девушка с веснушками, Ингвёр, осторожно вынула посох из рук старухи. Стук прекратился, настала тишина.
– Духи ушли, – через несколько мгновений давящего безмолвия уже другим голосом произнесла старуха. – Я вырежу руны на кости сегодня в полночь подниму ее на шест. Не пройдет и трех дней, как Эйрик сын Алов почувствует неодолимое желание прибыть в Уппсалу к указанному сроку. Дело сделано, его не отменить. Передай сыну моему Бьёрну, чтобы он был готов. Духи не одержат победу вместо него.
– Но ты ведь поможешь конунгу, когда настанет час? – спросил Хольти; голос его поневоле дрожал. – Ты споешь заклинания, которые нашлют непогоду на его корабли, опутают его войско чарами бессилия, затупят его оружие?
– Я сделаю то, что мне по силам, – кивнула старуха, и голова сокола шевельнулась над ее лицом. – Но не забывай: у Эйрика сына Алов есть своя вирд-кона, и она одна сильнее, чем иные три.
– Но ведь не сильнее тебя! – воскликнул Хольти, будто вовсе не верил в такую возможность.
– Может, и не сильнее. Но пока она жива, моя победа не будет легкой.
Дорога от Уппсалы до Дубравной Горки занимала полный день, и сегодня Хольти уже не мог уехать обратно. Он остался ночевать, и уже скоро – когда старуха сошла с помоста и оттуда убрали сидение вёльвы, – в теплом покое подали ужин. Хольти посадили на самое лучшее место дальнего края, где располагались здешние работники и рабы. Как человек несвободный, он не мог делить пищу с хозяевами дома, но, как посланец и доверенное лицо самого конунга, мог рассчитывать на весь почет, возможный при его положении.
На стол поставили похлебку из рыбы и ржаные лепешки: благодаря щедрости конунга хлеб в этом доме не кончался ни в какую пору года. Из питья подали сыворотку. Появились четверо мужчин – здесь был муж Бергдис и двух ее сестер, а еще сын старухи Трудхильд. Тому, кто в каждый приезд сюда видел торжество женской ворожбы, мужчины казались здесь лишь гостями. Когда все поели и расселись у огня, Хольти увидел, что Ингвёр, сидевшая с краю, делает ему знак подойти.
Несмотря на усталость после целого дня в седле, Хольти повиновался не без удовольствия. Ингвёр весьма напоминала деву из зачарованного леса, и поговорить с нею было приятно. Когда она сняла накидку, стало видно, что красный тканый поясок охватывает тонкую талию, подчеркивая