– Вы так считаете? – растопыренная пятерня гребёнкой вошла в светлую шевелюру надо лбом и промчалась по ней до затылка. Причёска приобрела форму. Но голова, не оценив гребёнкиных стараний, встряхнулась в такт следующей мысли, рассыпав мягкие колечки по сторонам, как белокурый хвостик в автобусе, заставив сердце Артёма на мгновение остановиться. – Со смертью Наташи она очень изменилась. Как-то разом повзрослела…
– А вы? Разве нет? – Артём, как сел в самом начале на краешек кресла, так и не сдвинулся, не привалился на спинку. Собственная спина стала уже деревянной, не требуя подпорки, но изначальная напряжённость беседы не позволяла этого заметить. И только теперь он расслабил ноющие плечи. – Общая боль должна бы вас сблизить, соединить. Так нет же, она превратилась в противостояние: кто кого переборет.
– Мне кажется, Инна сильно отдалилась от меня…
– Владимир Петрович, поверьте, она вас любит. И страдает от того, что приходится вас бояться.
– Знаете, Артём, – вдруг улыбнулся отец с такой нежностью, что лицо сразу помолодело, и небритость была тому не помехой, – она ведь очень чистая девочка, ласковая. И красивая, правда?
– Да, – согласился тот, с ужасом чувствуя, что скулы, уши и шея заливаются краской, и он бессилен предотвратить позор. Но его собеседник смотрел уже не на него, а на портрет на стене. Будто бы оправдываясь перед своей Наташей: – Далеко не все молодые люди способны к благородным отношениям с девушками. А её внешность притягивает магнитом… всяких, особенно тех, кого не надо. Я хотел уберечь…
– Строгостью и запретами?
– Н-да… – Владимир Петрович опустил голову и, хоть ничего больше не добавил, сам тон невразумительного ответа с сожалением говорил о признании своего поражения на ниве воспитания. Потом усмехнулся: – Как тут не вспомнить Грибоедовского Фамусова: «Что за комиссия, создатель, быть взрослой дочери отцом!»?
В данный момент Артём был благодарен создателю за то, что отец Инны на него всё ещё не смотрел, ибо нелепое смущение, кумачом полыхнувшее на лице, неохотно сдавало позиции. Тем не менее он не дал себя сбить бессмертной цитатой классика, и вернул разговор в прежнее русло:
– То, что с нею произошло, превосходит все наказания…
– Разумеется! – встрепенулся, как ошпаренный, профессор. – Я всё понял. Я вам очень благодарен, Артём, и вашей подруге… простите, она не ваша жена?
– Нет, мы дружим ещё со школы. А теперь она невеста моего брата.
– О-о! Тем более. Вы что-то вроде рыцаря – спасли и защитили сразу двух девиц!
Снова поклон создателю! Бури, которой боялся не только Артём, но и девчонки, мышками затаившиеся в другой комнате, теперь можно не опасаться. Тучи растаяли. А выясненные обстоятельства требовали разрядки в шутках и смехе.
Мужчины