Кошка настолько оторопела от этих слов, что не только не нанесла удар, но и не сдвинулась с места. Затем она поняла: то, что сейчас видит юноша, находится за гранью реального мира. Серый облеган сливался с окружающим сумраком, заметным был лишь смутный силуэт и блестящие глаза, которые начинали светиться, когда она переходила на ночное зрение.
– Наверное, ты, все же, сон, но выглядишь такой реальной! – пробормотал он, не поднимаясь с подушки. – Как жаль, что придет утро, и ты исчезнешь, оставив смутное воспоминание. Такое же, как полет во сне!
Тут Кошка вздрогнула, осознав, что нужно уходить. Она не сможет убить того, кто, как и она в детстве, верит в сказки и летает во сне. Женщина метнулась к окну, проклиная себя за нерешительность. Уже вскочив на подоконник и расправляя крылья, она услышала шорох и обернулась. Маленький арбалет едва не выстрелил. Юноша стоял у нее за спиной, он одним прыжком преодолел расстояние от кровати до окна, но так и не решился коснуться ее.
– Ты – реальна! – заворожено прошептал он. – Не уходи! Пожалуйста! Меня всю жизнь дразнили за то, что я верил в сказки о крылатых тенях ночи. И в то, что человеку дано летать на крыльях! А я верю, что если спрыгнуть с высокого утеса, то непременно полетишь.
Кошка знала эти сказки, которые были отголосками старых знаний об Ордене. И помнила свое неуемное желание спрыгнуть с обрыва.
– Ты не полетишь, у тебя нет крыльев! – еле слышно прошептала она. – Ты упадешь на камни и разобьешься!
– Пусть так! – сказал юноша, упрямо встряхнув головой. – Но какое-то время я буду парить в воздухе! И эти мгновения стоят всей этой унылой жизни, которую готовит мне отец!
У женщины захолонуло сердце, так он, в этот момент, стал похож на того Грифона, которого она любила. Тот тоже не признавал невозможного, стремился к недостижимому.
– Не уходи! – вновь попросил парнишка, и в его голосе проскользнуло какое-то, совсем детское, выражение. – Позволь, хотя бы, коснуться тебя! Тогда я буду знать, что не схожу с ума!
– Пообещай, что не будешь прыгать с утеса! – попросила женщина, протягивая ему руку.
Юноша осторожно коснулся ее пальцев своими, а потом опустился на колени и прижался губами к ладони.
– Не знаю, человек ты или, действительно, таинственное порождение ночи, но я всегда буду любить тебя! – прошептал он, вновь поднимая к ней глаза.
Магистр вздрогнула, на нее снова смотрело лицо влюбленного Грифона, лицо, которое ей больше не суждено увидеть. Какой-то сумасшедший порыв толкнул женщину вперед, и Кошка, опустившись на колени, приникла своими губами к губам юноши. Его ответный поцелуй был неумелым, но очень страстным. А Кошка уже не могла остановиться.
– Пообещай, что никому не расскажешь обо мне! – потребовала она, когда их тела, наконец, перестали быть единым целым. – Тогда