Смертельная «бабочка». Анна Летягина

хоть чего-нибудь в жизни». Можно подумать, что первые места на всех соревнованиях по фристайл-слалому – вовсе не достижение. Не то, которое именно они от неё ждали, – возможно. Оба они постоянно вбивали ей в голову мысль о том, что ей со мной нужно порвать – якобы это в её же интересах. Правда, до сих пор все их нравоучения и наставления не находили отклика в Насте, а только вызывали раздражение или равнодушную ухмылку. Но, может, она к ним наконец-то прислушалась, и в этом причина её внезапной вчерашней озлобленности на меня? Ладно, пусть даже и так, – я в любом случае просто обязан был достучаться до неё и всё выяснить. Только получится ли это у меня?

      С Настей жил ещё один неприятный мне персонаж – её старший брат Миха. Она рассказывала, что у них никогда не было тёплых, доверительных отношений. На их кровное родство указывало только внешнее сходство: оба – веснушчатые, голубоглазые, и когда-то были ещё и одинаково огненно-рыжими – сейчас Миха постоянно брился наголо. Мне было известно, что Настя с Михой не ладили совсем не из-за разницы в возрасте: пять лет – не так уж много, в конце концов. Всё дело было в скверном характере Михи, о котором я знал не понаслышке. Братцу Насти, в отличие от её родителей, уж точно было совершенно плевать, с кем она общалась и чем занималась. Но он не упускал возможности зацепить и сестру, и меня каким-нибудь острым словцом при каждом удобном случае. А Настю он не раз задевал ещё и физически. Правда, это было давно – в детстве. Родители делали вид, что ничего не замечают, потому что Миха всегда был их «главной гордостью, надеждой и опорой», и они до сих пор не хотели расставаться с этой иллюзией. Настя говорила, что когда Михе исполнилось семнадцать, он перестал её пинать. Но это вовсе не потому, что он вдруг стал хорошим и любящим братом, – просто заделался в скинхеды, и они всей тусовкой стали регулярно охотиться на «чужих». Так что ему было на ком свои удары отрабатывать – вот он и отстал от Насти. Родители считали, что он – настоящий патриот, и относились к его скинхедовским выходкам чуть ли не как к героическим подвигам. Я всегда сочувствовал Насте, понимая, как тяжело ей приходится с таким братцем. Внезапно меня осенила жуткая догадка: а что если Миха снова взялся за старое и доканывал Настю, и это и довело её до такого депрессивного состояния? Она говорила, что пока не станет ничего рассказывать, – может, из-за страха перед ним?

      Дойдя до Настиного подъезда, я остановился в нерешительности. Через несколько минут из задумчивости меня вывел звук тяжёлых шагов кого-то, спускавшегося по лестнице. Вскоре из-за открывшейся двери появился бритоголовый Миха в кожаной косухе и огромных чёрных бутсах.

      – О! Это же Кирюша собственной персоной. Какими судьбами? А твоя Настька уже укатила. Что, не позвала тебя с собой сегодня? Киданула, значит? Печалька.

      Сказав это, он разразился противным клокочущим гоготом. Глядя на него, я всё больше убеждался в том, что моё предположение могло оказаться правдой. Миха вполне мог вернуться