– Его божественное величество… – начал нараспев говорить человек в первом ряду, одетый в фиолетовое. Молодой, не старше тридцати с живым лицом, несмотря на то, что ему, в который раз приходиться произносить долгую монотонную речь с перечислением эпитетов, титулов и предков Императора от сего дня и до самых истоков. Казалось, это ему даже нравиться, и он несказанно рад, что может присутствовать на подобных приёмах. – Огимачи тэнно! – закончил он восторженно. То был канпаку Коноэ Сакихиса, один из самых богатых и влиятельных людей в Киото.
После объявления, канпаку начал предоставлять слово каждому, начиная от самых высоких рангов. Большинство сводилась к отчётам о проделанных работах и какие-то совсем незначительным просьбам. Это отнимало много времени и заставляло ждать низшие чины, что пришли с куда более серьёзными делами.
Наконец, очередь дошла и до третьего ранга. Тех, кто сидел пред ликом божественного в тёмно-синих одеждах. Первым, предоставили говорить тринадцатому сёгуну Асикага Ёшитэру.
Он был едва ли старше Коноэ. Без усов и бороды, но на лице уже присутствовали боевые шрамы. Среднего роста, крепок и статен, совершенно не похожий на своих мягкотелых предшественников. Взгляд мужественный, волевой, с мальчишеской задорностью, что несомненно говорило о его малом жизненном опыте. Кагэтора даже заметил, что руки сёгуна покрывали мозоли и как было известно, появились они от рукояти меча. Мало того, что с самого детства Ёшитэру провёл в изгнании и боях, так ещё и слыл одним из лучших мастеров кэндзюцу в Кинки. Сам знаменитый фехтовальщик и создатель стиля Касима-рю Цукахара Бокудэн обучал его. Князю Нагао эти качества Асикага вселяли уважение, а как водиться, в людях он не ошибался.
Ёшитэру говорил в основном о продвижении войск в Кинки и близ Киото, о даймё, с которыми довелось ему общаться и тех, кто разделял его идеи об объединении земель. Поспешил он заметить и о ходе строительства его новой резиденции на улице Муромати – замке Нидзё. Старая ставка сёгуната была сожжена много лет назад в результате боёв за столицу.
Наконец, очередь дошла и до князя Нагао. Он слышал, как зашептались столичные чиновники, считавшие северян дикарями и удивлённые настоящим видом властителя Этиго. Оказывается, он ничем не отличался от обычных людей, разве, что аура, исходившая от него, поражала своей мощью. Но, это мог заметить далеко не каждый.
– Я, Тайра Этиго-но- ками Кагэтора с величайшим почтением склоняюсь перед солнцеликим Огимачи тэнно! – официально поприветствовал Императора Кагэтора и начал перечислять все дары, привезённые им ко двору, многочисленных ремесленников, долженствующих внести свой вклад в ремонт Императорского дворца и в замок Нидзё. Были тут и золото, и шкуры с мехами, и одежда из рами17, и несколько сортов сакэ которыми так славилось Этиго. Всё это должно было значительно пополнить Императорскую казну и кладовые.
– Его светлость