Не оглядываясь, Лира влетела внутрь и захлопнула дверь, и Влада, не раздумывая над причиной свободного доступа, последовала ее примеру – и тут же с размаху шарахнулась лбом о притолоку. Чтобы войти, нужно пригнуться или на худой конец быть маленького роста, о чем слишком легко забыть, если злишься. Из глаз брызнули слезы, вокруг замелькали золотые и алые всполохи, но сильнее всего добивало хихиканье темной Лиры. Тварь смеялась над ней! Морщась от мучительной боли и осознания своего позорного поражения, Влада склонила поврежденную голову и кое-как, охая, вошла маленькими шагами в сарай.
− Не повезло тебе, − хмыкнула Лира, стоя к ней спиной и зажигая искрами непонятно откуда здесь взявшиеся свечи – белые и тонкие, покачивающиеся в медном старинном подсвечнике.
– Ладно, садись. Нам до утра нельзя будет выходить.
− Это еще почему?! – простонала Влада, неуклюже опускаясь на узкую деревянную скамью. – Что вообще за место?
− Ну, та даешь, Лаврова – учишься тут пятый год, а об Убежище не знаешь. Да будет тебе известно – нахалка повернулась к ней лицом, насмешливо глядя, − это место создали и зачаровали в древности ученики Чарослова, которых наставники решили убить за неповиновение. Когда ты окончательно вырастешь, то не будешь его видеть, да и я тоже… − последние слова были полны легкой печали, впрочем, Лира беззаботно махнула рукой. – Это неважно. Радуйся тому, что есть сейчас.
− О да, темная, я просто счастлива от того, что ты сдала меня учителю!
− Ерунда какая… Ты меня в грязи вымазала, я же не в обиде.
Влада поморщилась, отвернулась и щелкнула пальцами, очищая одежду и лицо бытовой магией. А обувь подождет, все равно возвращаться по тем же лужам. Но стук дождевых капель за пределами домика говорил об обратном: им придется остаться. Возможно на ночь, непогода здесь длинная.
А Лиру это совсем не волновало: она возилась в дальнем углу, напевая под нос незнакомую жутковатую песенку о чьих-то смертях.
− Думаешь, ты первая гоняешь меня, Лаврова? – спросила она негромко, когда Влада уже решила, что о ней забыли. – Считаешь себя совершеннейшим добром, раз светлая, и готова крушить тьму мечом правосудия?
Влада нахмурилась.
− Даже если и так, то какая разница? После Чарослова я пойду служить Светлым Стражем.
− Ну, иди, − хмыкнула Лира, и на пару часов потеряла к ней всякий интерес.
В пустом пространстве сгустился лютый холод и, чтобы согреться, Влада нахохлилась, как крупный птенец, и сама не заметила, как задремала. Проснувшись, девушка машинально взглянула в черный полукруг слепого окошка под потолком,