Вот и хорошо, а я-то уж было испугалась, что этим вечером ничего больше не увижу, кроме обильно покрытых майонезом компонентов салата. Впрочем, перышко лука, прилипшее Васику на лоб, тоже здорово мешало мне смотреть.
– Твой кофе, – мягко прозвучало рядом со мной.
Я протянула ладони, приняла в них горячуюю чашку – и едва не выронила ее из рук, потому что…
Как оказалось, наблюдать за пьянствующими безумцами было очень интересно. Наверное, еще и потому, что алкогольное опьянение, прочно оккупировавшее сознание Васика через канал астральной связи – практически в полной мере – передалось и мне. Правда, немного мешало прилипшее ко лбу Васика перышко лука – закрывало обзор.
Но потом я об этом неудобстве и думать забыла – началось такое…
– Вы, наверное, не туда пришли, – увещевал кого-то стоящий у дверей бара охранник, – вам, наверное, не сюда нужно было батюшка…
Батюшка? Как в этом вертепе мог оказаться православный священник? Но если верить долетевшим до меня словам охранника бара «У Михалыча», так оно и было.
– А-а-а… Пусти меня в дом сей… сын мой заблудший, – на мгновение заглушил шум гремевшей пьянки густейший бас, – ибо ошибаешься ты и на праздник этот я приглашен… твою мать…
Ой, ну что бы Васику обернуться и посмотреть, кто это пожаловал на его мальчишник – ведь я могу видеть только его глазами. Но Васик в этот момент был занят – он увлеченно отплясывал на освобожденной специально для него от лишних предметов барной стойке какой-то зажигательный латиноамериканский танец. При этом он в упоении ритма закатывал глаза, так что я почти ничего не видела, кроме каких-то радужных пятен, круживших передо мной в пляшущей темноте – наверняка несуществующих пятен, рожденных пьяной фантазией Васика исключительно для того, чтобы расцветить чем-нибудь ту самую темноту.
Охранник, тем не менее, как я слышала, все еще не пускал священника, несмотря на то, кстати говоря, что за последнего активно вступился Пункер, успевший нажраться до невменяемого состояния.
– Жизнь человеческая, – гудел бас явно нетрезвого священнослужителя, – и создана для того, чтобы совершать ошибки. Но подумай, сын мой… Как тебя?.. А, ладно, не важно… Подумай – если бы этих ошибок было бы меньше, насколько легче стало бы тебе жить… бы… Короче говоря, ты меня пустишь или нет, козел безр-родный?
– Не велено никого пускать после десяти часов вечера, – уныло проговорил охранник.
– Ты заблуждаешься, сын мой… Я приглашен и следовательно, я могу зайти…
– Не велено…
– Пусти б-батю!!! – вклинился в разговор фальцет Пункера. – Пусти, говорю, а то башню пробью сейчас! Я вот Васика позову, а он тебя ув-волит. Ик… П-п-понял? У него папаша, знаешь, кто? Я тебе сейчас дам так… ик… так… ик… так… ик…
– Мне сказали, что не велено…
– Позови, сын мой, Васика, позови! – снова забасил священнослужитель, – ибо друг