Он досадливо помотал головой.
– То есть, пока у нас тут всё безнадёжно?
– Мне кажется, да.
– Говоря об интуиции… Это глупо, я понимаю, но… У меня от всех этих символов странные мурашки. Такие же, как от значков в материных записях. Может, в них есть что‑то общее?
Амелия с надеждой уставилась на своего сведущего в этих вопросах собеседника.
– Что за записи? – с интересном склонил голову набок тот.
Его взгляд больше не прожигал и не замораживал. То ли у него такой цели сеймомент не было, то ли заряд сил на время закончился.
– Записи моей матери. Вот. – извлекла из сумки и, не теряя времени, и поспешно вывалила на стол обрывки ткани Амелия.
Праздник! Наконец‑то ими заинтересовались.
– Хм…
Ничуть не возмущённый таким засорением своего рабочего пространства Финиан с интересом исследователя болотных растений взял один листик.
Ещё один…
Его мина безразличия вмиг куда‑то исчезла, прекрасные голубые глаза заблестели уже неподдельным любопытством, а на лице отразилось нескрываемое удивление.
– Ух ты! – изумился он, распрямляя и разглядывая остальные фрагменты. – А кантинки‑то… стремительно эволюционируют… меняя сельхозорудия на книги и карты. Неожиданно. Пока мы здесь, запертые в храмовых стенах среди уже известного медленно деградируем… Не удивительно, что всякие более мелкие безобразия тоже происходят у нас прямо под носом незамеченными, если мы не знаем о столь масштабных процессах…
Тонкие пальцы главведьма быстро принялись расставлять разрозненные фрагменты на свои места. Вот уж кому точно было известно, что делать.
– Ну… к твоей чести, нужно признать, что ничегошеньки ты не упустил и нет никаких масштабных процессов. – Ами польщено сдерживала улыбку. Такого эффекта она не ожидала. – Не в Кантине точно. И не предвидится. Моя мать – своего рода уникум. В те времена, когда она ещё не превратилась в сросшуюся с копалом сварливую грампу, она была бродяжкой‑омиллькой. Картографой.
– Послушай… Это всё выглядит… так знакомо… – Финиан поднял на неё пронзительно настороженный взгляд, пытаясь припомнить что‑то. – Как ты сказала тебя зовут?
– Я не говорила. – мотнула головой служака. – Амелия. Ами.
– А твоя мать… – он на момент оторопело остолбенел и недоверчиво прищурился, обнаружив среди обрывков фрагмент с подписью. – Иветт?! Иветт Беспокойная? Бродяжка Иветт Беспокойная… твоя мать?!
– Да… – смутилась Ами. – Ты… её знаешь?
Какого тлена. Эффект превзошёл ожидаемый.
– Немного! – энергично закивал Финиан. – Больше заочно знаком, мы учились на параллельных курсах в университете, она, даже будучи неведью, была светочем любимицей всех преподавателей, к зависти и злорадству всех ведьм на потоке… в Библиотеке