Медведица посмотрела на красную божью коровку, что притаилась в листьях ромашки, на взъерошенную траву и, молча, побрела по берегу в поисках брода. Но к вечеру, неожиданно, словно вспомнив нечто важное, махнула Амелфе лапой, указывая на другой берег, и пустилась вплавь. Когда подружки очутились на другом берегу, чёрная бархатная ночь, расшитая золотыми огоньками звёзд бережно укутывала небо. Мокрая, голодная медведица опустилась поодаль от берега и затихла. Усталость давала себя знать, и она прикрыла глаза, пытаясь погрузиться в сон, но не тут-то было. Амелфа бесцеремонно теребила её то за ухо, то за мохнатые лапы и беспрестанно спрашивала, где они, на что та сонно отвечала, чтобы ворона успокоилась и не всё ли равно где они.
─ Ничто так не раздражает, как предложение успокоиться, ─ глубокомысленно произнесла ворона, ─ и если нам всё равно, где мы находимся, значит, мы не заблудились, сунула голову под крыло и замолчала.
Утром на небе толкались тучи, тёрлись боками друг о друга, казалось, вот-вот землю придавят, но сквозь прорези хмары появились солнечные полосы и быстро-быстро заморгали сквозь деревья. Лес спросонья причудливо улыбался и манил пушистым мхом, дымкой папоротников, россыпью черники и земляники. Марта почувствовала, что она на Земле предков, где уже заросли тропинки памяти, где утеряны маршруты и направления. Она поднялась и шагнула к мощному дереву, устремлённому высоко вверх. Капелька смолы бежала по стволу, словно старческая слеза, да так и застыла, а теперь смотрелась как драгоценность. Медведица обняла ствол и замерла в густом янтарном запахе смолы, услышала ветер, щебет птицы жужжанье маленькой пчелы. Чуть позже огляделась и заметила на опушке величественный дуб.
Что-то неуловимое потянуло её туда. Она неуклюже и немного робко зашагала к нему. Ей даже показалось, что дубовые листочки легко, по-дружески начали похлопывать друг друга, словно зелёные аплодисменты. В хаотичной пляске перед ней понеслись картинки рождения мира, где одно перетекало в другое, из старого появлялось новое. Марта слышала голос таинственного могучего леса, впитывала его. А он шелестел, шептал свои древние тайны, события, записанные на годовые кольца деревьев. Медведица прислонилась к дубу, погладила шершавый ствол. Стихли звуки, образуя сладостную тишину. Запахи потерялись в лабиринте спокойствия и пустоты. Ни одного движения воздуха вокруг. Даже шебутная Амелфа угомонилась где-то среди безмятежности. Только где-то внутри звучал голос:
─ Марта, не верь в возраст. Ты просто иди по жизни вперёд, не останавливайся