Предисловие
Жил-был Сказочный Путь. Не короткий и не длинный, не широкий и не узкий. И рядом много разных путей было, да и имена у них чудные были – Стезя, Тропа, Маршрут, Разминовка. А он такой, просто Путь Сказочный.
Любил природой любоваться, чудесами разными, приключения искать и таких же любителей по себе водить. Вот медленно идёт по тропинке женщина. Ведёт её Путь Сказочный меж тихих спокойных деревьев. Слышится копошение в листве зверьков, прощальные стоны птиц. Где-то рядом хрустит засохшая веточка, толи крадётся кто, толи сосна шишки сбрасывает озорства ради.
Какая-то необычная таинственность царит в лесу, скоро наверняка что-то диковинное случится. А вот дед по Сказочному Пути на телеге едет. Сено домой везёт. Лошадка резво бежит, не оглядывается, но дед вдыхает запах сухой травы, да наблюдает за крупной росой, которая заставляет укутаться. Какая сказка его ждёт вон за тем поворотом? Грибники прошли немного по Пути Сказочному, полюбовались неповторимостью осени и в лес свернули, где еще попадаются шляпки ароматных грибов, и Леший на пеньке поджидает с разговором.
Темнеет белёсое небо, хмурятся тучки, вот-вот прольются дождём и пустеет Сказочный Путь. Грустит. Но это ненадолго. Не могут люди без Сказки жить.
Сказка старого леса
Старая медведица Марта пошевелилась в берлоге. Нынешняя зимняя спячка давалась с трудом, странные сны, необычные мысли… Она просыпалась и вновь провалилась в сон, заново вырывалась из забытья, вертелась с боку на бок, прикрывая нос лапой, потом запыхтела, заколыхалась, отряхиваясь от видений. Высунула любопытный нос из берлоги и тут же на него хороводом посыпались миллионы снежных искорок с огромных вековых елей. Где-то под сугробами ещё спала весна, и вместе с ней спал лес в своем сказочном убранстве. Почти рядом, на белом снегу, Марта заметила черный силуэт вороны с распластанными крыльями.
─ Чего это она развалилась? Устала что ли? ─ подумала медведица, а вслух спросила, ─ Скажи, тебе помочь или не мешать? Отдыхаешь?
─ Кар…. ─ почти шепотом отозвалась птица, ─ ничто не ранит так, как насмешки… ─ и закрыла глаза.
Марта подошла ближе, подняла покалеченную кем-то птицу, вернулась в берлогу. Сняла со стен пучки трав, глубокомысленно покачала головой и начала готовить примочки и присыпки.
Прошло несколько дней и Амелфа, как звали ворону, бойко шагала по берлоге, ворчала на медвежий беспорядок, жаловалась на свою участь, философствовала и с вожделением поглядывала на серебряное солнце, едва видневшееся через снегопад. Крыло ещё побаливало и почему-то сохло, не давая возможности взлетать, наверное, поэтому и настроение было паршивенькое, совсем незавидное. Марта тоже вздыхала на своем ложе. Сложив мохнатые лапы на груди, она вспомнила времена, когда маленькая играла, веселилась с сестричками. Но вот наступала зима, и так не хотелось засыпать, а мать, ворчала и ласково, хлопала их лапой. Пела колыбельные, изредка сердито порыкивая на непослушных медвежат. Рассказывала сказки о Снежном Колдуне, что бродит по лесам и собирает непослушных зверят в свой огромный мешок. Давно это было, ой как давно!
Шло время. И в один из дней насупленное пышное облако устроилось на макушке большой сосны. Поелозило немного, да и рассыпалось на мохнатые лоскутки. Выглянуло заспанное солнце. Подвигало лениво всеми своими лучиками и уже хотело, было, нырнуть за другую тучку, но неожиданно стряхнуло снежинки с ресниц, передумав прятаться, и стало заглядывать во все уголки большого леса. Весна не растерялась, тут же принялась расколдовывать лес. Сугробы осели от неожиданности и ручейками понеслись прочь, сверкая пятками. Деревья склонились друг к другу, зашептались, сбросили белые сорочки и налились соком, готовясь к преображению. Воздух наполнился сказочным перезвоном, и чуткое ухо Марты уловило эту дивную песню весенних фей. Она выбралась из берлоги, потянулась неторопливо и побрела вперёд.
─ Кар, куда, куда двинулась? ─ горестно запричитала Амелфа, ─ одна, по чащобе, а кто тебе мудрый совет даст? Поддержит кто? Дорогу подскажет?─ пыхтела она, ─ бросила подругу раненую на произвол.
Марта остановилась, прислушалась к треску набухающих почек, упругому развертыванию листвы и шагнула назад. Молча посадила ворону на плечо, и направилась глубже в чащу.
─ Чего молчишь, оглашенная? Сорвалась, куда-то рванула, ─ бормотала ворона, ─ идёшь вперёд непонятно зачем, и чего тебе не сидится в своей берлоге – тепло, привычно, никто не трогает!
Она теребила медведицу за ухо, пыталась заглянуть ей в глаза, но та, молча, шагала вперёд. Только когда Марте надоело настырное воронье карканье, она остановилась и задумчиво пробасила:
─ За мечтами, куда же ещё. Ведь они должны быть либо безумными, либо нереальными… Иначе что получается? Просто какие-то планы на завтра.
Лес