Выбравшая меня
…мне не по себе, хочу уйти, стушеваться, спрятаться – понимаю, что все взгляды прикованы ко мне, все смотрят на меня, кто-то уже начинает переглядываться, перешептываться, – хочется провалиться сквозь землю, даром, что и так под землей, ничего, земля большая, еще проваливаться и проваливаться до самой бесконечности.
Пытаюсь брякнуть что-нибудь в свое оправдание, получается еще хуже, когда выжимаю из себя:
– Я… ну не я же выбирал эту профессию в самом-то деле.
Тут же понимаю, что за чушь сморозил, ага, как же, профессию не выбирал, а кто тогда, спрашивается, кто вышел из толпы, кто приблизился к разложенным краскам, молоткам, топорам, молотам, вилам, уздечкам, кто выбирал, кто вытащил это, не пойми что, кто как не я…
– Все верно, не ты, – кивает Распределитель. Оторопело смотрю на него, почему-то представлял себе седобородого старца, а он чуть постарше меня, если вообще не моложе.
– Ну а как ты хотел, призвание, оно само человека выбирает, твое дело только сюда прийти, оно само тебя позовет… – говорит утешающе и как-то сочувственно, вроде как – ничего, держись, и похуже бывает, хотя куда уж похуже…
– А… а что это? – верчу в руках странный предмет, который я выбрал, вернее, наоборот, предмет, который выбрал меня…
– А ты… не знаешь? – Распределитель смотрит на меня удивленно, вроде как намекает – как такое можно не знать, а ведь можно не знать, и пропади оно все, не знаю я, не знаю…
– Не знаю, – кажется, мой ответ звучит слишком резко, нехорошо как-то звучит, вроде как – отстаньте от меня все…
– Ну отлично, а то я уже испугался… думал, ты знаешь… никто не знает, ты знаешь, вот будет дело…
– А правда… что это?
Тут же спохватываюсь, ну да, мне же сказали, никто не знает, нет, мы же умные, нам сто раз повторить надо, и сто первый еще для надежности…
– Вот ты и определишь… – Распределитель кивает.
– Я?
– Ну, должен же кто-нибудь…
Наконец-то взгляды поворачиваются к другим, кто выбирает скрипки, удочки, мельничные жернова, я остаюсь наедине с тем непонятным, что выбрал, вернее, не я выбрал, меня выбрали, – еще раз открываю шкатулку, которую невозможно открыть, потому что внутри все сплошь проложено тонкими листами, испещренными черточками, для прочности, что ли, или черт пойми для чего… Меня провожают сочувственными взглядами, я сам готов проводить себя сочувственным взглядом, прижимаю к себе то, что выбрало меня,