– Можно сказать и так, – еще раз произносит адвокат, но в его голосе уже нет того изначального согласия с мнением зала, с которого он начинал свою речь. – Сказать, что он сам виноват. Сказать и тем самым разом решить судьбу человека, которого мы не знаем.
– И знать не хотим, – продолжает кто-то тихо нашептывать из зала.
На шепчущего тихо шикают с разных сторон, призывая не мешать.
– Но можно ли бросить в человека камень осуждения, не зная причин его греха? – размышляет адвокат, словно не замечая, что зрители с ним не согласны.
– Мы судим по тому, что видим. А видим мы лишь то, что на поверхности. И мы не хотим смотреть в глубину проблем этого человека. Мы не хотим разобраться. Мы берем в руки камень и бросаем его в подсудимого. Бросаем, желая скорейшего наступления возмездия за то увиденное нами зло, в причинах появления которого мы не разобрались и не хотим разбираться.
Адвокат замахивается и словно бросает что-то тяжелое в сторону скамьи подсудимых. Он делает это так эмоционально, что сидящий в клетке невольно съеживается и закрывает глаза, а некоторые присяжные привстают со своих мест, пытаясь рассмотреть – что же бросил адвокат. Вздрагивает даже судья. Но ничего не происходит. Стекло клетки цело. Адвокат вновь поворачивается к зрителям и присяжным.
– Мы делаем это, потому что нам с вами некогда. Потому что у нас с вами много забот, дел, обязанностей. У нас дом, семья и работа. У нас дети, которых необходимо поднять на ноги. У нас родители, о которых необходимо заботиться. Нас окружают обязательства, и потому мы за несколько минут готовы поднять топор правосудия и опустить его на голову, которую уже признали грешной.
Взмах руки с зажатым в ней невидимым топором и адвокат словно отсекает голову грешника. Зал молчит. Присяжные напряженно смотрят на адвоката. В углу прокурора слышно тяжелое дыхание человека, недовольного происходящим.
– И мы делаем это не только и не столько из любви к закону, который принят в нашем государстве. Мы делаем это из желания оградить свой устоявшийся образ жизни от любых посягательств извне. И все мы абсолютно правы. Абсолютно!
Адвокат несколько повышает голос и окидывает всех присутствующих взором, в котором видится осуждение. Но это не осуждение человека в клетке. Это осуждение присутствующих здесь за то, что ему, адвокату, сейчас пришлось «отрубить» голову подсудимого. Пусть это было ударом воображаемого топора. Пусть голова подсудимого на месте. Но он, адвокат, теперь палач. И палач не по собственной воле, а по воле присутствующих.
– И никто, – еще раз окидывая взором весь зал заседаний, включая присяжных, – никто из нас ни на минуту не подумал: а что, если и у подсудимого есть семья? Что, если у него есть дети? Маленькие, беззащитные дети, которые хотят есть. Дети, которые хотят получить на свой день рождения хотя бы самый дешевый подарок. Дети, которые хотят немного тепла