Я снова взглянул на Мригена и подумал, что это лицо хорошо бы смотрелось под поварским колпаком, но никак не с прикладом у щеки. Щеки у Мригена были румяные и совсем не военные.
– А теперь я вам о себе расскажу, – сказал Кумар. – Меня проблема коридоров волнует.
– Ничего себе, – удивился Мриген. – Коридоры его волнуют! Ты что – архитектор?
Кумар захлопал глазами.
– Ты меня не так понял! Я говорю о коридорах между заповедниками. Если, например, один заповедник для слонов слишком маленький, его можно соединить коридорами с соседним. Тогда слоны смогут ходить из одного заповедника в другой, и территория, которую они будут использовать, значительно увеличится!
– Здорово! – обрадовался я.
– Сам придумал? – спросил Мриген.
– Нет, – ответил Кумар. – Но я эту идею обязательно в жизнь воплощу. Меня один миллионер попросил на его деньги заповедник сделать. И он хочет, чтоб там слоны были. А я ему сказал, что этот заповедник маленький, надо еще один купить и между ними коридор сделать.
Мриген повернулся ко мне.
– А теперь ты про себя расскажи. Чего ты молчишь?
– Я не молчу. Я в зоопарке работал, потом в экспедиции был. Сейчас решил приматов изучать. Рассказывать-то, собственно, не о чем.
В этот момент дорога перед нами взметнулась в небо, и мы стали подниматься на крутой склон.
Дойдя до вершины, мы остановились и оглянулись.
Все двенадцать парижей острова лежали перед нами как на ладони. Друг от друга их отделяли узкие дороги, окаймленные гранитными стенками.
Мы стояли на утесе, который обрывался прямо в Ла-Манш.
Поверхность воды была серой и гладкой. Далеко-далеко виднелась темная полоса. Это была Франция.
«Удивительно, – размышлял я, – за спиной Англия, впереди Франция. Что здесь делаю я – русский?»
– Что-то я скучаю, – сказал усталым голосом Мриген. – Домой хочу. На родину.
– Ну вот! – усмехнулся Кумар. – Не успел приехать, уже скучает!
– Гляди веселей, – поддержал я Кумара. – Моргнуть не успеешь, как три месяца пройдет!
Мриген моргнул, но ничего, конечно, не изменилось. Грусть, поселившаяся в Мригене в тот момент, не покидала его до конца курсов. Иногда он доходил просто до неприличного состояния тоски и тогда становился похожим на Гамлета – принца Датского.
Совершенно счастливым я его видел лишь в день отлета.
– Смотри-ка, – сказал он тогда, – как три месяца быстро пролетели! Моргнуть не успел!
Серое небо над нами быстро темнело и вскоре превратилось в черное. Белесые просветы между облаками погасли. Мир вокруг нас слился в огромный черный шар. И где-то в середине этого шара, не разбирая, где небо, а где земля, мы возвращались в МЦОСП.
14
На следующий день в МЦОСП приехали сразу трое студентов с Черного континента. Один утром, другой – в обед, а третий, так уж получилось, ночью.
Позавтракав, я сел на диван в гостиной и взял в руки «Книгу жалоб и предложений»,