Мертвец на пляже. Анна Йоханнсен

вел себя очень профессионально, если вас интересует мое личное мнение.

      – Вспыльчивый, раздражительный, вежливый и обходительный, – подытожила Лена. – Давайте пока остановимся на этом.

      Она улыбнулась и вдруг спросила:

      – Где вы были в вечер смерти господина Болена?

      – Я? – с легким удивлением отозвалась Изабель. – Вы подозреваете меня?

      – Это стандартный вопрос. Так где вы находились между девятью и десятью вечера?

      – Здесь, в доме. Я была на ночном дежурстве. Мы с Боленами дежурим по очереди. – Она запнулась. – Дежурили по очереди.

      – Кто-нибудь может подтвердить ваши слова? Госпожа Болен или дети?

      Изабель на мгновение задумалась, а потом сказала:

      – Госпожа Болен находилась у себя. В это время мы редко пересекаемся. А дети? Здесь не больница, где за пациентами нужен глаз да глаз. По ночам детям не часто требуется помощь. В тот вечер было тихо. Здесь сейчас всего три подростка, остальным мальчикам от семи до десяти. В это время они уже крепко спят.

      Лена кивнула.

      – И вы абсолютно уверены, что не заметили в тот вечер ничего необычного?

      – Я узнала о случившемся только на следующее утро… но я бы наверняка запомнила, если бы случилось что-то необычное. Нет, все было как всегда.

      Йохан сделал пометку в записной книжке.

      – Вы не заметили ничего странного в поведении господина Болена? Речь не только о дне его смерти, но и о предыдущих.

      – Нет, не заметила.

      – Не торопитесь, подумайте хорошенько. Это могли быть мелочи, на которые, как правило, не обращаешь внимания. Может, он нервничал больше обычного, или у него изменились привычки?

      – Честно говоря, я затрудняюсь ответить на ваш вопрос… В голове все смешалось… Я боюсь что-нибудь перепутать. Мне кажется, господин Болен был раздражительнее обычного и, может, более рассеянным. Он часто уходил в себя. Но я могу ошибаться… – Изабель замолчала и виновато улыбнулась.