Мы слезли на две остановки раньше и пошли пешком. Купили мороженное, которое отказывалось таять, заручившись поддержкой непогоды. А я подумала про себя, вот бы почаще ездить к этому странному дедушке.
3
Тяжело отпустить прошлое. Особенно, когда не помнишь иной жизни. Точнее не знаешь. Свет ослепляет, причиняя боль глазам, что привыкли к темноте. Даже, когда тебе говорят, что эта дверь приведет в новую жизнь стоит только переступить ее порог, сделать волевой шаг трудно. Тяжело просто поверить в волшебство, способное все изменить по щелчку пальцев. Невозможным кажется искоренить годами ковавшуюся боль в одночасье. Скажите мне кто?.. Кто этот всемогущий волшебник, который способен искусно оперировать судьбами и наполнять счастьем так, чтобы люди наслаждались жизнью настоящей, как будто прошлой вовсе и не было?.. Вот и я не знаю. Но, если увижу, напомните мне сказать ему спасибо за эти мгновения…
Из услышанного от старика мне стало ясно, что братик у меня все же будет. В мае. Но верилось в это с трудом. Одиннадцать лет не получалось, а тут нате, распишитесь, не благодарите. Получается, если бы мы раньше нашли старика–провидца, ясновидящего, колдуна, предсказателя, прорицателя (до сих пор не знаю, как правильно его называть) я могла бы и не переживать весь этот семейный гнет? На один вопрос старик ответил тысячей вопросов. Но мне было все равно. Хоть миллион вопросов пусть терзают меня, лишь бы Мама всегда была такой радостной, как тогда.
Мама не спешила рассказывать Папе радостную весть, чтобы он не освирепел, если оно не сбудется. Но по ее неуместным, безотчетным улыбкам было видно, что она радуется. Никогда не слышала, чтобы Мама пела, когда стирает. Даже тихо. Чтобы улыбалась, оттирая унитаз или, драя, полы в подъезде.
А в тот день она настолько увлеклась, что даже Папа заметил. Мы сидели за столом и ужинали. Точнее мы с Папой ели суп, а Мама и ложки не отведала. Прибором она с улыбкой гоняла кусок морковки туда–сюда, как Бог подвергает корабль испытаниям, волнуя, море. Она не заметила, как мы перестали есть и уставились на нее, пока Папа не съязвил:
– Слышь?! Нормально все?.. Может тебе скорую вызвать?
– Себе вызови… Дурак! – Мама высунула язык и засмеялась.
Э–эх, видели бы вы Папу в тот момент, который так истосковался по такой – радостной Маме. Он поспешил ответить взаимной теплотой и засмеялся в ответ. При этом, не отводил от нее глаз, будто увидел гору из бриллиантов и боялся, думая, что стоит ему отвлечься она может исчезнуть. И он больше никогда ее не найдет.
Но уже через мгновенье, что–то пошло не так…
– Соль подай! – вдруг,