– Молодость Эрвина прошла здесь, в Эстонии. В университетские годы он был домоседом, отдавался целиком учебе, и, как вы сами помните, друзей у него не было, даже среди однокурсников, поскольку Эрвин был намного выше их интеллектуально. Его круг образовался позже, когда он перебрался в Таллин и стал работать, вначале помощником адвоката и потом адвокатом.
Герман почувствовал, как рассказ Софии вызывает в нем множество воспоминаний.
– Послушайте, действительно, у них же была целая маленькая веселая компания бриджистов. Одного я неплохо знал, это Хофман, он вел дело развода Нади.
– Хофман репатриировался в тридцать девятом в Германию, – сказала Виктория.
– Не в тридцать девятом, а в сороковом. Он был уже стар, не хотел двигаться с места, долго сопротивлялся, но жена настояла, так что со второй волной он все-таки уехал, – уточнил Герман.
– Среди этих бриджистов был еще Сообик, – продолжила Виктория, в которой, кажется, тоже ожили воспоминания.
– Он уехал в сорок четвертом. Я видел его в порту, когда мы провожали Вареса. Что с ним стало потом, я не знаю.
– Сообик в Швеции, – сказал Арнольд. – Я недавно встретил его брата, актера. Его несколько лет не пускали на сцену из-за того, что у него родственник за границей, но теперь, к счастью, все уладилось.
На минуту за столом настала тишина – никто словно не хотел произнести последнее имя.
– Ну да, а что случилось с Шапиро и его семьей, об этом, как говорится, история умалчивает, – буркнул наконец сам Герман.
Шапиро не успели эвакуироваться, их бабушка болела, и ее не хотели оставить одну. Немцы отправили всю семью в концлагерь – никто из них не вернулся.
Пытались вспомнить еще друзей Эрвина, но больше ни у кого ни одной идеи не возникло.
– А девушки? – подал голос Эдуард. – Разве у Эрвина не было подружек?
– Эрвин был очень скрытным, – сказала Лидия. – Никогда не рассказывал о своих приключениях.
– Мне казалось, что он предпочитает замужних, – обронила Виктория.
– Скажи лучше – замужние женщины предпочитали его. Малыш был очень романтичным, это нравится дамам.
– Дамам нравился не романтизм его, а интеллект, – возразила Виктория.
– На поселении у него вроде была какая-то русская женщина, которая о нем заботилась, – вспомнил Арнольд.
София снова надела слуховой аппарат:
– Эта женщина была намного старше Эрвина, она относилась к нему по-матерински. Мне рассказывал сам Эрвин, он был очень благодарен ей, поскольку без нее не выжил бы. Я могу найти письма Эрвина и на всякий случай написать по этому адресу.
– Может, все-таки сообщить в милицию? – засомневалась Лидия.
Виктория решительно выпрямилась:
– Если мы сообщим в милицию и они найдут Эрвина, то обязательно сунут в психушку. Вы понимаете, что это означает? Он снова попадет к сумасшедшим! Надеюсь, вы не будете отрицать, что даже