– Четыреста.
За какую-то обугленную кость?
Он серьезно? Или решил побаловать грядущую невесту?
– Это же осколок пястной кости с железистым бугром, – пояснил он, тыкнув в почерневший уголок. – Почти неповрежденным. Можно извлечь живую ткань и попробовать пересадить ее в стабилизированную среду.
В среду, значит. Еще один экспериментатор. Помнится, мой бывший тоже все бредил наукой, мол, за ней будущее и вообще, а в жизни при университетских лабораториях остаются лишь те, у кого связи имеются. Суровая правда, мать ее. С другой стороны, мне-то что? За четыреста золотых пусть хоть в среду, хоть в вазу сажает.
– Подобные эксперименты проводились. Моему наставнику удалось вырастить чешую горного варраха из ошметка шкуры… и еще кость… и ногти, и даже мышечную ткань.
– Забирай.
– Позволишь? – он снял с полки колбу.
Почти целую и, что куда актуальней, почти чистую. Понюхал. Вздохнул. Оглядевшись, потыкал пальцем в связки трав. Ага, на кухне Грета хранит лишь то, что безопасно.
Относительно.
Волчанка в супе никому здоровья не прибавит, но я искренне надеюсь, что сестрица однажды не ошибется.
Волчанку он и сорвал.
И еще темнокорня, который отщипнул махонький кусочек. Выгреб из горшка жир, обыкновенный, свиной, на котором Грета картофельные блины жарит. Смешал, кинув какое-то заклятие.
Пробормотал что-то на высшем и тут уже не заикался, что характерно.
– Я возмещу, – эльф размешивал топленый жир с травами моей любимой вилкой. – Просто иначе я ее до дома не донесу. Если бы я знал, что вы настолько сильны, чтобы… на гворха обычно выходят как минимум боевой тройкой.
Я возгордилась. Почти.
– Да ладно…
За его золото я новую вилку куплю. И даже две.
Если преодолею лень вкупе с хандрой и доберусь-таки до рынка. Заодно и пледиком можно озаботиться. Розовым. И новым томом о похождениях прекрасного орка или еще кого-нибудь, прекрасного и по-книжному безопасного.
– Благодарю… я п-поражен в-вашей храбростью…
Опять переклинило.
Ошметок уха не произвел на эльфа особого впечатления. Вывод: в ушах гворха нет алхимически ценных ингредиентов.
– И д-для м-меня б-будет честью, если…
– Погоди, – я махнула рукой. – Не маячь…
Пирожные переварились, и мой желудок заурчал, напоминая, что фрукты и взбитые сливки – совсем не то, чем стоит восстанавливать силы.
– Значит, ты хочешь, чтобы я побыла твоей невестой на ближайшие двенадцать лет?
Он поклонился. Ага, будем считать, что это согласие.
– И что мне нужно будет делать?
– Н-ничего…
Тут я не поверила. И Эль понял. Вздохнул. Сунул ошметок кости в жир, впитавший уже с дюжину составляющих, в число которых вошли и поваренная соль, и сушеные крылья иглозубки, которым на кухне совершенно точно делать было нечего.
С Гретой эльфа сводить нельзя, любовь