– По-немецки он говорит вроде правильно, – тихо сказал мне Дюрок, – но он не немец. Похоже, что этот мерзавец родом из Эльзаса.
– Мы французы, которые с разрешения прусского короля Фридриха Вильгельма находились в Кёнигсберге, а теперь возвращаемся в Париж! – крикнул ему Дюрок. – Мы находимся под защитой прусской короны, и потому вы не имеете права что-либо от нас требовать!
Слова французского генерала явно не понравились предводителю ряженых «гусар». Он вскинул карабин, но выстрелить не успел. Я нажал на спусковой крючок раньше, и наглец, получив пулю в лоб, запрокинулся в седле.
Дальше началась пальба, и все пространство между нами и «пруссаками» быстро затянулось пороховым дымом. Но мы стреляли чаще и более метко. Потеряв половину своих людей, фальшивые «гусары» пустились наутек. Свалив одного из беглецов, я осмотрелся. Несколько французов было ранено. В числе их оказался и Дюрок, получивший пулю в левое предплечье. Я подскочил к генералу и осмотрел его рану. В общем, ничего страшного. Надо только хорошенько ее продезинфицировать и перевязать руку, что я и предложил сделать Дюроку. Тот, однако, лишь отмахнулся от меня.
– Как там Первый консул? – спросил он. – Он не ранен?
– Нет, мой верный Дюрок, – неожиданно раздался голос Наполеона у нас за спиной, – этим мерзавцам не удалось меня подстрелить. Наши русские друзья со своим удивительным оружием способны перестрелять банду и в два раза большую, чем та, которая имела наглость напасть на нас. Надо осмотреть поле боя – может быть, мы найдем среди убитых и раненых парочку тех, кто сумеет удовлетворить наше любопытство.
Дюрок, так и не дав себя перевязать, помчался в сторону лежавших на дороге тел. Вместе с ним поскакал и майор Никитин с пистолетом в руке. Кто его знает, может быть, среди раненых найдется и такой хитрец, который захочет перед тем, как отправиться в страну вечной охоты, завалить кого-нибудь из нас.
7 (19 июня) 1801 года.
Санкт-Петербург. Михайловский замок.
Старший лейтенант ФСБ Герман Совиных,
РССН УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области «Град»
Заваруха, похоже, намечается неслабая. От своей Барби – так я про себя теперь называю Барбару – мне стало известно, что ее приятели собираются повторить попытку убийства царя. На этот раз они неплохо все просчитали и действовать будут на полном серьезе. Никаких теперь пьяных гвардейцев, размахивающих шпагами так, что от них шарахаются все встречные, никаких блужданий в потемках по коридорам Михайловского дворца. Работать будут головорезы, имеющие немалый опыт «лишения живота» своих ближних.
Имена большинства из них мне ничего не говорили. Но наш всезнающий Василий Васильевич Патрикеев сказал мне, что ребята, которые собираются напасть на императора и его семью, и в самом деле весьма опасны.
– Герман,