– Когда в деревне нашей все подохли, мы с сестрою продались на опыты.
Я робко посмотрела на мужчину, который сопровождал алхимиков и рассуждал о магии камней спокойно и будто со знанием дела.
Пол лица в тех же шрамах жутких, руки спрятаны в отрезах ткани, обмотаны под рукавами длинными так, что только пальцы из-под ткани торчат. Живая часть лица даже красива, спокойные черты лица. Глаза оба целы. Одежда – как и у всех чернореченцев.
– Лучше от яда сдохнуть, чем стать потаскухой, – добавила горько женщина с изуродованным лицом.
Я напряжённо оглядела других.
Посланник оказался парнем лет шестнадцати-девятнадцати. Шрамы портят лицо, от ножей. На руке, под рукавами закатанными – шрамы от хлыста, кожи живой не оставили прежде. Сбежал, что ли, из-под пыток? И семь молодых женщин. Льняные, белёные или светло-серые одежды. У двоих – красная вышивка по вороту, рукавам, предплечиям и подолу, пояса красные, ниточный и тканный красно-белый. У пятерых – вышивка по вороту, по рукавам да подолам чёрная, да нашивки вышитые по предплечьям – как будто разрезаны на две неровных половины прямоугольников, чёрные, волосы либо в косу собраны, как у незамужних, либо отрезаны до плеч, либо косы собраны в петли у шеи, чёрными лентами обвязаны, без бантов. Пятеро вдов и две незамужних ещё девчонки. Четверо обычные. У двоих руки в шрамах, страшных, непонятно от чего. Девочка поджимает ногу, на голени… с толстой, зелёноватой шерстью.
– Мы из тех, кто пережил опыты, – сказала девочка с зелёными ногами и с нитями седины между тёмно-русых волос. И отвернулась, размешивая что-то в котле.
Продаться в Школу алхимиков близ Связьгорода на опыты… таких смельчаков из нищих немного было. Да домой возвращались не все. Слухи об этих несчастных разные ходили.
– Есть суп гороховый с нами будешь? С бараниной он да… – девушка со шрамами смутилась. – Да с травами поколдовали мы с Лебёдкой кое-что.
– Приправы просто! – хмыкнул посланник. – Но, коли не хочешь – уходи, не держим. Люди не очень любят нас.
С мясом суп…
Кажется, я не прикрыла брезгливость.
– Обычный есть картофель, из запечённого вчерась в угле. Сегодняшний не готов ещё! – бодро сказала та, на чьё лицо страшно было смотреть.
И просто так подобрали, и даже отпустить готовы. И… есть, если честно, то всё же хотелось.
– Мне бы немного картофеля, – сказала смущённо и слезла с их повозки, подальше б хоть от сомнительных мешков.
– А ещё лопухи есть! – сказала бодро уродливая. – Тоже их запекли. И тоже без трав. Разве что Лебёдка…
– Не, ничего не ложила! Цикорий мы с каноной ушли копать!
Я робко подошла к костру, пристроилась с боку. Краем глаза отметила чёрного красавца-коня, щипавшего траву поодаль двух лошадей с повозки.
Мне тут же протянули широкий лист лопуха с прожаренными