И вроде бежали ничего, но я уже запыхаться стала.
Карст, повернувшись, утешающе сжал мою руку. И вдруг рванул меня к себе, к дереву. Кабан промчал мимо нас. Но, впрочем, быстро развернулся. И землю копытцем мрачно ковырнув, опять попёрся на нас. Парень увлёк меня в сторону, отступая задом наперёд. Земля сначала под его ногами обвалилась, а потом уже с воплем полетела я.
Мы свалились на дно оврага. В мягкую грязную землю. Да ошмётки прошлогодней высохшей листвы. Карст вниз, а сверху него – я. Несколько секунд провалялись – я ощутила, как бешено бьётся его сердце. И запоздало поняла – и моё так же. А ещё он, наверное, ощущал мою грудь. Лифчиков здесь не носили.
Торопливо села. И он как назло поднялся одновременно со мной. И ударился. Нет, губами попал по мне. Был парень повыше – и потому случайно поцеловал мой лоб. И растерянно замер.
Странное ощущение. Его губы… такие нежные. И вообще, это был первый раз, когда меня поцеловали. Это же можно назвать так?
Парень отстранился. Взглянул на меня напугано.
Сверху хрюкнули. Будто издеваясь. И комочки земли полетели на нас.
Мы вскочили.
Скотина медленно и грозно топала на дно оврага, к нам, по пологому склону. Торжествующе прихрюкивая.
Рука парня вдруг сжалась на моей. Так, что вскрикнула. Но он, не заметив, оттолкнул меня за свою спину. Сам торопливо засунул руку в свой ворот, к самому поясу. И достал оттуда ножны с кинжалом, данным главным из злыдней.
Кабан топал медленно – он никуда не торопился, нас загоняя. Интересно, а местные кабаны плотоядные?
– Беги! – заорал Карст.
Навряд ли кабану.
– Н-но…
– А я потренируюсь, – сказал рыжий мрачно.
Блин, раз ты такой крутой, то что ж ты раньше не потренировался?!
Но он, вдруг оружие выронив, рванулся в сторону, меня за собой увлекая. Упал в грязь спиной, а я опять приземлилась сверху. Упал, рукой меня к себе прижимая. И опять в поцелуе коснулся. Щеки моей. Блин, а кабан?! Это он перед смертью романтики захотел, что ли?!
Сначала завоняло палённой шерстью. Потом уже – жаренным мясом. И ещё чем-то, противным.
Отшатнулась от Карста, села.
Вместо кабанчика на сухой, местами даже потрескавшейся земле, лежала жаренная туша. Башка почти вся сгорела – осталось немного над шеей – хвост, копытца тоже исчезли. И даже живот с внутренностями у зверя выгорели – вот, судя по очертаниям тела, аж до рёбер.
– А я думал, что их всех уже перестреляли, – сказали задумчиво сбоку.
Мы развернулись.
Сначала Белик стоял на краю оврага, но не падая, хотя там был слишком тонкий пласт земли, потом уже очутился прямо на дне. Шёл – и земля под его ногами и немного впереди высыхала.
– А раньше не мог?! – возмутился Карст.
И пополз за кинжалом.
Белик