Сейчас, когда советская система исчезла (может, временно?), Бут много размышляет о том, как народы, живущие в Центральной Азии, оказались под дланью сначала Российской империи, а затем и СССР. И какое будущее ждет этих людей.
«Есть такая река пограничная – Пяндж. Вот с этой стороны Таджикистан, с той – Афганистан. Народ говорит на одном, казалось бы, языке, но разделяет их, наверное, лет четыреста. Здесь, в Таджикистане, и дороги, и электричество, и тракторы, и даже, несмотря на то что после того, как Советский Союз распался и очень много русскоязычных уехало, – все равно за то время инфраструктура, и главное менталитет у людей поменялся. Поэтому вернуть в Таджикистан феодальный строй не получится, – уверен узник американской тюрьмы. – А вот какое будущее у Афганистана – это еще большой вопрос».
Хотелось бы верить, что Бут прав, что двенадцать лет, проведенные им вдали от Родины, от реалий независимости, не притупили его чутья. Он явно желает людям, среди которых вырос, добра. Воспоминания детства обязывают.
«Красивый край. Много времени провел в этих горных ущельях с пчелами на пасеке вместе с дядей Пафиком. Лазили по скалам, проходили разные кишлаки. Местное население всегда было очень дружелюбно. Всегда угощали и кормили, помогали как-то. Не чувствовалось разницы, каких-то конфликтов между русскоязычным и местным населением. Особенно в сельской местности. Все очень уважительно. Мама у меня проработала почти сорок лет в сельском потребсоюзе, среди кишлаков, и всегда учила уважать эту культуру. И в то же время быть русскими».
Весь этот имперский фольклор был возможен, конечно, только в специфических советских реалиях, когда эгоистические интересы народов временно уступили напору истории, могучей воле большевиков и их последователей, сумевших сплавить в единое целое разные культуры Запада и Востока. И сумевших заразить этим поколения советских людей. Бут – один из них.
«В седьмом-восьмом классе заинтересовался обществознанием, международным положением, – вспоминает он. – Стал читать разные журналы из Латинской Америки, например. Очень интересно было, что творится в Африке, в Азии. В восьмом классе захотел поступать в МГИМО. Но, несмотря на то что у меня и оценки были хорошие, и старался подготовиться, но в то время для поступления в престижный вуз необходимо было направление ЦК партии республики. А у меня такого не было. В Москве при сдаче документов сказали: без этого направления мы вас принять не сможем».
В СССР для поступления в центральные вузы среди прочего существовала такая категория абитуриентов, как «национальные кадры». Будущие специалисты, которых обучали по некоей квоте, выделяемой республике. Как правило, вступительные экзамены они сдавали «на местах». Легко догадаться, что